Интересное о Монголии

[Вик С.]

Солдаты Монголии во время правления Богд хаана.



Монгольский воин курит свою трубку.



Монгольский солдат автономного правительства Внешней Монголии. 1912 год.

[Вик С.]

[Вик С.]

https://www.youtube.com/watch?v=ett4Uud8ehM

[Вик С.]

Монгольский калейдоскоп.

Х.Чойбалсан - Ю.Цэдэнбалу:" "... Даже - при переноске строительного мусора ...



... партия должна быть впереди. "...

- А помнишь, как ты меня гонял?.. - Так я это ...

[Вик С.]

Диалог Жеглова и Шарапова в фильме "Место встречи изменить нельзя" в первоначальном варианте должен был звучать так:

- Шарапов, не отказался бы ты от горячего супчика Гурилтай Шол из баранины и лапши?"...

Но в трудное послевоенное время куски баранины, вылезающие из тарелки супа, да ещё имеющего некошерное монгольское название, могли вызвать голодные судороги в зрительном зале, и было решено заменить его наименование на более привычное нашему человку. В конечном варианте разговор звучал так:

- Шарапов, не отказался бы ты от горячего супчика, да с потрошками?

https://www.youtube.com/watch?v=Qou6menCGTE

[Вик С.]

При поиске интересных материалов о Монголии встретил на tsushima.su/forums тему " Монгольский поход 1913 года". Тема эта, к сожалению, не получив развития, умерла при выяснении отношений между форумчанами по известной схеме: "А ты кто такой? Тоже мне историк ..."

Никогда не слышал, чтобы события в Монголии, произошедшие в эти годы потребовали от России осуществления таких мероприятий и удвоив усилия по поиску какой-либо информации, делюсь с вами полученным результатом ...

Газеты Российской империи того времени отзывались на события следующими новостями:

Событiя дня.

03 августа (21 июля) 1912 года.

Из Зайсана сотня казаков выступает в Шарасумэ в Монголии.

21 (08) августа 1912 года

В Кобдо произошли столкновения между китайскими и монгольскими войсками.

24 (11) августа 1912 года.

КОШ-АГАЧ. 2 августа русский консул Кузминский, уступая просьбам Монголов, направился к осажденной ими крепости Кобдо, заранее предупредив местного китайского амбаня, что он будет ожидать его уполномоченного в указанном месте, чтобы предложить свое посредничество к прекращению кровопролития. Консул ехавший в сопровождении конвоя, с консульским и белым флагами, был внезапно обстрелян Китайцами из крепости. Консул с конвоем выехал из поля обстрела без потерь.

28 (15) августа 1912 года.

Монголы взяли штурмом город Кобдо.

31 (18) августа 1912 года.

Китайцы послали карательные отряды около 20,000 человек на монголо-маньчжурскую границу.

ХАРБИН, 22,VIII-4,IХ.

Ваш корреспондент беседовал с прибывшими в Харбин представителями монголов. Цель их приезда – выяснить отношения русских к происходящим на юге Монголии событиям.
Положение в южной Монголии, по их словам стало в последнее время невозможным. Опасаясь отпадения областей, китайские власти начали применять ужасающие репрессии. Наиболее видные и энергичные деятели из монголов стали исчезать без вести. Китайские чиновники облагают непосильными поборами и прямо-таки преследуют купцов, ведущих дела с иностранцами. Направляющиеся в район Халхи становища преследуются войсками. На съезде старшин решено отложиться от Китая и просить помощи хутухты, а пока начать действия за свой страх.
От имени монголов чжеринского сейма князь Удай обратился в Петербург по телеграфу с просьбой о покровительстве. Сегодня сообщили вашему корреспонденту, это ходатайство южных монголов в Петербурге отклонено.

07 сентября (25 августа) 1912 года.

УРГА. В настоящее время заканчивается обучение русскими инструкторами первого монгольского четырёхсотенного конного полка. Первая сотня этого полка, подготовленная ещё в июне, принимала активное участие в осаде и штурме Кобдо. Монгольское правительство, ободрённое успехами под Кобдо, рассчитывает вооружить все войска современным усовершенствованным оружием, которое оно намерено приобрести из-за границы через посредство проживающего здесь германского инженера Герце.

01 октября (18 сентября) 1912 года.

Русские отряды, вернувшиеся из восточной Монголии в Цицикар, сообщают о полном разгроме княжеств Тушетан и Чжасекту, где действовали китайские карательные отряды.

Более полное представление о произошедшем даёт статья "НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ В ЗАПАДНОЙ МОНГОЛИИ В 1911-1913 гг. и ПОЛИТИКА РОССИИ"...

[Вик С.]

В начале ХХ века Китай резко усилил колонизацию Внешней Монголии. В Халхе начались широкие административные преобразования, преследующие цель введение прямого китайского правления, распространения общекитайского законодательства и ликвидации самостоятельности монгольских ханов, князей и лам. В Халху вводятся китайские войска, планируется строительство железных дорог и т.п., что грозило окончательным поглощением Внешней Монголии Китаем и ассимиляцией монголов, затрагивало экономические и политические интересы России в этой стране. Пытаясь вырваться из-под китайского владычества и создать собственное национальное государство монгольские феодалы поднимают народ на сопротивление и обращаются за помощью к правительству России.

15 августа 1911 г. в Петербург прибыла монгольская делегация во главе с одним из организаторов национально-освободительного движения в Халхе Ханда-Доржи, которая уже на следующий день была принята и.о. управляющего МИД России А.А. Нератовым и премьером А.П. Столыпиным. В послании русскому царю халхасский первосвященник Джебцзун-Дамба-хутухта и князья всех четырёх аймаков: Тушетуханского - Дашинима; Цэцэнханского - Агван-Цэрэн; Цзасактуханского-Сотном - Арабдан и Сайнноинханского-Намнан-Сурун писали: "За последнее время китайские чиновники, забрав власть в свои руки и всячески вмешиваясь в монгольские дела и в особенности, под предлогом реформ, заселяя Монголию и изменяя старые обычаи, умаляют туземную власть. Это поистине горестно: Ныне мы, посовещавшись, единогласно постановили изложить причины и просить помощи и покровительства..." русского царя.

Особое совещание по делам Дальнего Востока при Совете Министров, состоявшее из представителей различных министерств и ведомств, 17 августа того же года рекомендовало правительству выступить посредником между Китаем и Монголией и оказать монгольским князьям дипломатическую поддержку. Синьхайская буржуазная революция в Китае, свержение власти маньчжурской династии Цин послужили мощным толчком к подъёму национально-освободительного движения в Монголии, в том числе на её западной окраине в Кобдоском и Алтайском округах. Монголы, "Погребённые под золой китайского деспотизма и под мусором желтой веры, - писал тогда очевидец событий русский монголовед А.В. Бурдуков,... - получили первый уголёк - "зарядку" от китайской революции 1911 г... - Начавшееся поглощение Китаем Монголии и угроза неизбежной ассимиляции и разбудили у монголов чувство национального самосохранения".

К выступлению подталкивало монголов и правительство России. Российский посланник в Пекине И.Я. Коростовец 12 ноября 1911 г. телеграфировал А.А. Нератову, чтобы правительство России довело до монгольских князей и высших лам информацию о том, что происходящие в Китае события "дают монголам исключительно благоприятный случай обеспечить на будущее время свою самостоятельность. С этой целью им следует, не порывая официально связей с Пекинским правительством, обсудить сообща возможность устранения китайских чиновников от всякого участия во внутреннем управлении монгольскими землями, расформирования отрядов регулярных китайских войск, образованных в Урге...".

Опираясь на помощь и покровительство России феодалы Халхи 1 декабря 1911 г. провозгласили в Урге "Декларацию о восстановлении независимости Монголии от Китая". Главой нового теократического государства - ханом Монголии 16 декабря того же года был избран первосвященник - Богдо - Гэгэн Джебцзун-Дамба-хутухта. Правительство Китая не признало суверенитет монгольского государства, но в то же время не решилось на немедленную отправку войск в Ургу. Обстоятельства вокруг Монголии сложились таким образом, что и Китай и новое правительство Монголии обратились к России за посредничеством. В результате длительных и сложных переговоров в треугольнике Россия - Монголия - Китай и заключения ряда договоров Халха получила достаточно широкую автономию, лишь формально оставаясь в составе Китайской Республики. Гарантом этой автономии являлась Россия. Таким образом при поддержке русского правительства в Халхе переход власти в руки монгольских феодалов был осуществлён мирным путем. 18 декабря 1911 г. от консула в Улясутае Вальтера была получена телеграмма о мирном переходе власти от китайского цзяньцзюня к монгольскому амбаню: 16 декабря "Цзяньцзюнь, уступая требованиям Гегена, передал дела, казённое имущество, оружие, все прерогативы власти монгольскому амбаню, покинул крепость, поселился в городе со всеми подчинёнными в качестве частного лица. Монгольский князь управляет городом и всем краем. В Монголии ликуют. В городе полное спокойствие, опасаться беспорядков нет пока основания".

Однако в Кобдо и на Алтае между монголами и китайцами завязались упорные бои за обладание этим краем, в исходе которых важную роль также сыграла Россия.

Китайские власти Кобдоского округа, поддерживаемые премьером, а с февраля 1912 г. Временным Президентом Китайской Республики Юань Шикаем, не признававшим отделения Халхи от Китая, и надеясь на помощь из Синьцзяна, решили отразить наступление монгольских повстанцев. Стремясь не допустить проникновения революционных идей в Кобдо и на Алтай, но не имея возможности силой воспрепятствовать походу халхасских войск в Западную Монголию, Пекин попытался создать новую административно-территориальную единицу в составе Китая под названием "Западная Монголия". В её состав должны были войти Алтайский округ Синьцзяна, Кобдо, Урянхайский край, земли калмыков-торгоутов. Однако развитие событий в Кобдо и Шара-Сумэ опрокинуло эти планы Пекина.

Монгольское правительство в июне 1912 г. направило в Кобдо войска под командованием Дамдинсурэна, Максаржава, Джалханцзы-Гэгэна и др. Правителем округа был назначен Дзорикту-бэйсэ. Большая часть многонационального населения Кобдоского округа присоединилась или сочувствовала монголам. Кобдоский амбань Пу Жунь категорически отверг предложения русского консула М. Кузминского о передаче власти представителям Халхи, более того арестовал и казнил посланцев Урги Тэмурджаба и Лхакбу, что сделало военное столкновение неизбежным. В назревавшем конфликте Россия выступила на стороне Халхи, рассматривая Западную Монголию в качестве "удобного заслона от Китая" и исходя из принципа, высказанного начальником Генерального штаба генералом А.З. Мышлаевским: Россия должна поддерживать всё, что ослабляет власть Китая в Монголии. Обсуждая на своем заседании 15 июля (2 августа) монгольский вопрос Совет министров подтвердил, что главной задачей политики России в Северной Монголии является "воспрепятствование образованию в этой пограничной с нами области сильного в военном отношении государства". Сложившиеся обстоятельства побуждают к заключению между Россией и Халхой договора, "сущность которого сводилась бы к обещанию русского правительства отстаивать самобытный строй Халхи и не допускать, как ввода в Монголию китайских войск, так равно и колонизации её китайцами. С другой стороны на правителей Халхи следовало бы возложить обязательство не заключать никакого договора, нарушающего указанные начала, и обеспечить за русскими подданными и за русской торговлей свободное пользование в пределах Монголии всеми правами и преимуществами, принадлежащими им в силу прежних договоров между Россией и Китаем". Таким образом российское правительство проявило решимость и готовность подтвердить автономию Халхи в составе Китая и взять её под свою защиту, в том числе и вооружёнными средствами. Это решение легло в основу политики России по отношению к разыгрывавшимся в Монголии событиям. Фактический отказ китайского правительства "считаться с изменившимся положением в Монголии", вынудил правительство России вести переговоры с Ургой, которые были возложены на посланника в Пекине И.Я. Коростовца. Пекин попытался помешать переговорам, отговорить монгольское правительство от заключения соглашения с Россией, обещая взамен "всевозможные льготы и крупные денежные подачи", обвиняя Петербург во вмешательстве во внутренние дела Китая ...

[Вик С.]

Между тем в Западной Монголии события принимали всё более драматический характер. 2 августа 1912 г., осаждённые с середины июля монголами, китайцы обстреляли здание русского консульства в Кобдо. Этот инцидент послужил предлогом для монгольского командования направить амбаню Пу Жуню с пленным китайцем ультиматум о немедленной сдаче города и крепости в течение трёх дней. Не получив в указанный срок ответа на ультиматум, в ночь с 6 на 7 августа монгольские войска численностью около 2500 человек с рассветом двинулись на штурм. Перед штурмом, объехав все 6 полков, командующий С. Максаржав, обратился к бойцам с речью:

"Пусть счастливое предзнаменование монгольского народа сопутствует вашей победе над лютым врагом. Смело, не зная страха, идите навстречу врагу. Отступление смерти подобно. Каждого, кто проявит малодушие и отступит будем карать по всей строгости военного закона".

Описывая штурм города, М. Кузминский отмечал:

"Город и крепость, опоясанные рвом и окопами, открыли очень сильный, хотя не причинявший большого вреда огонь из пушек и винтовок по всем направлениям. Сперва монголам удалось войти в город, здания, откуда раздавались выстрелы оборонявшихся китайцев, немедленно поджигались. Ворвавшись и овладев городом, монгольские войска немедленно предались грабежу и разгрому города. В городе не уцелела ни одна лавка. Даже лавки и помещения русских купцов подверглись общей участи, несмотря на старания монгольских начальников их отстоять".

К 7 часам утра город был взят, китайцы, засевшие в крепости, капитулировали, на условии взятия их под защиту русским консульством. Депутация китайских чиновников была пропущена монголами в здание российского консульства. Китайцы принесли извинения за обстрел, "происшедший, якобы, по ошибке", и просили "содействовать прекращению кровопролития и отправлению китайских властей и гарнизона на родину через Россию". Пообещав сделать всё возможное, консул М. Кузминский подчеркнул, что "этот вопрос после инцидента с обстрелом не может быть решён им без получения указаний императорского правительства".

8 августа крепость капитулировала и начались сборы оставшихся в живых солдат, чиновников, купцов и пр. к отъезду в Китай. В общей сложности, по данным Е.А. Белова, через Сибирь в Поднебесную, русское консульство отправило в первых числах сентября 699 человек. Маршрут продвижения китайского каравана под охраной казаков пролегал через Кош-Агач, Бийск, Иркутск. Среди видных руководителей национально-освободительного движения в Западной Монголии - С. Максаржава, Тогтохо, Далай-вана, Джалханцзы-хутухты, Дурбет-вана и других, важную, едва ли порой не решающую роль в событиях 1911-1913 гг. в Западной Монголии играл выдававший себя за потомка и воплощение Амурсаны, "Малого богдо", претендуя на равные почести с хутухтой всех монголов Джебцзун-Дамбой, беглый астраханский калмык Дамби Джамцан-лама или Джа-лама, присвоивший себе титул ноин-хутухта, т.е. "святой князь". Только Джа-лама и Максаржав были награждены монгольским правительством за взятие Кобдо почётными именами Батор (Богатырь, Герой).

"Эта необыкновенная личность, - писал о нём Ю.Н. Рерих, - около тридцати пяти лет гипнотизировала всю Великую Монголию. Эта легендарная личность была очень разносторонним человеком. Он строил замки в центре Южно-Монгольской Гоби, изучал трудные для понимания трактаты по буддистской метафизике, лично обучил своих людей науке войны и мечтал завоевать и возродить монгольские племена".

Джа-Лама стал фактическим правителем Кобдоского края. Ставка его хошуна на Муджике в 60 верстах от Кобдо превращалась в центр политической жизни края. Его энергия и предприимчивость били через край, его жестокость не знала пределов. Исследователь его жизни и деятельности И.Ломакина отмечает, что он забил насмерть 100 почётных монголов, разорил их родственников, жестоко преследовал казахов и совершал театрализованные казни их предводителей, вынашивал планы образования под своей эгидой самостоятельного государства в Западной Монголии. Его деятельность стала вызывать беспокойство русского правительства и по указу императора Николая II 7 февраля 1914 г. Джа-лама был арестован капитаном 41-го Сибирского стрелкового полка Булатовым и препровождён в Томск. Стоимость описанного монгольскими властями движимого имущества Джа-ламы составила свыше 250 тыс. рублей. Известие об аресте и высылке в Россию Джа-Ламы населением и духовенством Западной Монголии в большинстве своем было встречено равнодушно. Многие даже высказывали удовлетворение этой акцией царских властей по аресту человека, "пролившего много крови и сильно притеснявшего население Западной Монголии".

Захватив Кобдо, монголы потребовали от губернатора Алтайского округа князя Палты очистить Шара-Сумэ, но ультиматум был решительно отклонён. Со взятием монголами Кобдо начался новый этап борьбы в Западной Монголии: китайцы стремились взять реванш и вернуть Кобдо, монголы - продвинуться дальше на запад и овладеть Шара-Сумэ и территорией Алтайского округа. На ход и результаты этой борьбы решающее влияние оказала позиция России.

17 августа (4 сентября) министр иностранных дел России Сазонов, информируя военного министра Сухомлинова о взятии монголами Кобдо, отмечал, что это событие "существенно изменило положение в Западной Монголии". В условиях подготовки китайцами наступления на этот город Сазонов предлагал организовать "внушительную демонстрацию" посылкой военного отряда, "дабы остановить попытки китайцев предпринять военную экспедицию в западные аймаки Халхи". Предлагал также снабдить монголов оружием. Отряд из трёх сотен казаков с пулемётами и взводом артиллерии был сформирован в Иркутском военном округе и готов был по приказу немедленно отправиться в Монголию. Положительно был решен и вопрос о продаже монгольскому правительству оружия: 6 тыс. винтовок, 3 млн. патронов к ним, 2 тыс. драгунских шашек, 2 вьючных пулемётов и 2 лёгких орудий.

Наступление китайцев на Кобдо велось главным образом с юга - со стороны Синьцзяна и с запада - со стороны Алтайского округа. Этому способствовали кадровые перестановки в администрации этой провинции и Алтайского округа. Так, в Синьцзяне власть захватил генерал Ян Цзэнсинь, правителем Алтайского округа, подчинённого непосредственно Пекину, назначен сын староторгоутского цзюньвана (китайский титул младших императорских родственников) князь Палта. Он получил образование в Японии, бывал в России, служил на различных должностях в Пекине, женился на китаянке, был ярым китаефилом. Это назначение Юань Шикаем Палты преследовало цель не допустить выхода Алтайского и Кобдоского округов из состава Китая. Вопреки надеждам Пекина, Палта, вступив в должность, встретил откровенное недоброжелательство со стороны всех племён Западной Монголии, в том числе и самих монголов, которые, по словам А.В. Бурдукова, отзывались о нем весьма отрицательно:

"Он забыл свою родную степь и жёлтую веру (ламаизм - В.М.), стал врагом своего бедного, забитого монгольского народа, он хочет убить нарождающуюся монгольскую свободу, он хочет стереть с лица земли монгольскую народность и её своеобразный быт и сделать из неё рабов Китая. Увлеченный надеждой получить богатые милости от Китая и чины, он, презренный сын своей родины, забыл всё во имя своего личного блага".

Палта принялся энергично укреплять Шара-Сумэ и Кобдо, куда он отправил своего помощника Янь Наня. В июле 1912 г., узнав о приходе к Кобдо монгольских войск, Палта двинул из Шара-Сумэ в Кобдо отряд численностью в 120 человек солдат и 70 погонщиков. Однако монголы не допустили подкрепление в Кобдо и под руководством Джа-ламы разгромили его. Эта первая победа окрылила повстанцев. Из Синьцзяна в Кобдо в начале сентября 1912 г. были двинуты пехотные, кавалерийские и артиллерийские части, состоящие в основном из дунган под командованием генерала Ма Тэнюня. Дунганским солдатам и офицерам Ян Цзэнсинь пообещал после захвата Кобдо предоставить различные льготы, в том числе "полнейшее равноправие с другими национальностями". В помощь дунганам в Алтайском округе, объявленном на военном положении, из казахов и урянхайцев формировались вспомогательные части. У населения округа реквизировался скот, юрты, продовольствие и отправлялись в войска. Казалось, фортуна начинала поворачиваться лицом к китайцам. В Кобдоском округе против своих новых правителей восстали казахи, аулы которых новые власти начали раздавать "в кормление" монгольским военачальникам, переселять казахов в бесплодные районы Монголии. Часть монголов-торгоутов бежала в Синьцзян, восстали урянхайцы. Около 4-х тысяч казахов бежали в Горный Алтай и обратились к императору Николаю II с прошением о подданстве.

Осенью и зимой 1912-1913 гг. созданные Палтой отряды постоянно нападали на мирное население Кобдоского округа, сея повсюду, где они появлялись, панику и разорение. Положение монголов становилось всё более тяжёлым. Характеризуя ситуацию в самом городе, консул В.Ф. Люба в апреле 1913 г. сообщал в Петербург, что Кобдо "представляет собой без преувеличения мерзость разорения и опустения...". Для населения становилось очевидным, что новая монгольская власть тяжелее старой, а князья, духовенство и простой народ "желали возвращения китайцев"...

[Вик С.]

Авангард двигавшихся из Синьцзяна дунганских войск в первых числах октября достиг Шара-Сумэ, однако остальные войска, получив известие о взятии монголами Кобдо, остановились на зимовку в местности Цаган-Тункэ, разгромив по дороге монастырь цзахачинов и факторию русского купца П. Кряжева. Отдельные дунганские отряды зимовали на Болбагае, Булунтохое и в других местах, испытывая нехватку продовольствия и фуража. Осенью 1912 г. в Алтайском округе началась активная подготовка к весеннему наступлению на Кобдо. "Вдоль южной границы Кобдоского округа, - сообщал 22 октября 1912 г. консул в Кобдо и Шара-Сумэ М. Кузминский в МИД России, - по линии Алтайского хребта от Шара-Сумэ на запад и Цаган-Тункэ на востоке по всем дорогам, ведущим к горным перевалам в Кобдоский округ, китайцами стягиваются отряды войск, численность которых в настоящее время уже достигла 3000 человек. Ведётся усиленная агитация среди киргизов (казахов - В.М.), чтобы пользоваться ими в борьбе с монголами", обещая им за помощь в борьбе с монголами отдать земли урянхайцев и монголов. Весной 1913 г. часть из них перебрасывается в район Шара-Сумэ и захватывает перевалы на Монгольском Алтае, ведущие в Кобдоский округ. В такой неблагоприятной для монголов обстановке правительство России, российское посольство в Пекине и консульства в Монголии и Синьцзяне начинают оказывать всё возрастающее давление на китайские власти, стремясь заставить их отказаться от военных действий и приступить к мирным переговорам с монголами. Алтайский округ, как неоднократно подчеркивали российские консулы в Шара-Сумэ, составляет в географическом и этнографическом отношении естественное продолжение Семипалатинской области, открывает России доступ к торгово-экономическому влиянию на Западную Монголию и Синьцзян. Местное население - казахи, торгоуты, урянхайцы издавна тяготели к России и считали, что "край рано или поздно сделается частью России и они, таким образом, освободятся от китайского гнёта и произвола".

Но и в стратегических планах Пекина этот самый западный округ страны играл важную роль не только в плане обеспечения безопасности на границе с Россией, но и являлся воротами в Западную Монголию "для проникновения китайского влияния в джунгарские земли кобдоских дербет и урянхов и вторжения китайских войск в Кобдоский округ". Географическое положение Алтайского округа превращало его в объект соперничества России, Китая и Внешней Монголии. Подписание 21 октября (3 ноября) 1912 г. Соглашения между Россией и Монголией, по которому русское правительство брало на себя обязательство оказывать Халхе помощь в сохранении автономии, давало России правовые основания вмешательства в события в Западной Монголии. Так статья 1-я Соглашения гласила:

"Имп[ераторское] росс[ийское] прав[ительство] окажет Монголии свою помощь к тому, чтобы сохранился установленный ею автономный строй, а также право содержать свое национальное войско, не допуская на свою территорию кит[айских] войск и колонизации своих земель китайцами".

Китайское правительство через своего поверенного в делах в Петербурге заявило, что оно не признаёт этого соглашения, так как "Монголия является составной частью Китая и, хотя в ней и происходят волнения, она отнюдь не правоспособна заключать соглашений с иностранными государствами".
Информируя в ноябре 1912 г. российского консула в Улясутае А. Вальтера о движении монгольских войск в Кобдо для обороны его от китайцев, представитель монгольского правительства в Улясутае халхасский князь Чжальчин Гомбоцэдэн, просил его обратиться к российскому правительству с просьбой:

"Не признает ли оно возможным снестись с кем следует о высылке в Западную Монголию хотя бы небольшого количества винтовок с соответствующим запасом патронов к ним, дабы мы могли вооружить большее количество своих солдат и бороться с китайцами с большим успехом".

А. Вальтер поддержал перед МИД эту просьбу. Для отслеживания обстановки консул отправил с монгольскими войсками в Кобдо отряд казаков с подъесаулом Харановым. Последний вскоре сообщил ему, что передовые дунганские части находятся уже в 40 верстах от Кобдо, оставив за собой перевал Улан-Даба. По решению монгольского командования Харанов с его казаками и часть монгольских полков были двинуты навстречу китайским войскам. Во время встречи с Харановым в Цаган-Тункэ начальник китайских войск сообщил ему приказ губернатора Синьцзяна, "грозящего монголам военной расправой, если они не вернутся к прежним отношениям с Китаем". При появлении русских войск, китайцы "поспешили отступить и направились снова на юг" в Цаган-Тункэ. Таким образом, доносил А. Вальтер Г.А. Казакову, "и второй поход китайцев окончился полной неудачей для последних; снова отпарирован удар направленный, и на это раз с удвоенной силой, против Кобдо".

Говоря о возможности повторения подобных попыток, улясутайский консул подчеркивал, что "факт нахождения в Кобдинском районе русского отряда, а также и суровая монгольская зима: умеряет пыл синьцзянских властей, всячески добивавшихся, очевидно, под некоторым влиянием свыше, занятия Кобдо..." К тому же, по его мнению, подписание в Урге 21 октября 1912 г. русско-монгольского соглашения о гарантиях со стороны России автономии Халхи в составе Китая, "должно отозваться весьма чувствительно на всех операциях китайцев в пределах Монголии". Тем не менее консул предложил направить в Западную Монголию значительные русские военные силы, так как монгольское правительство теряло поддержку населения округа, все более сочувствующего китайцам. Вальтер предложил также оказать на Пекин давление и побудить его убрать из Алтайского округа князя Палту, "так как успех монгольского дела на западе преимущественно парализуется враждебными действиями именно этого лица". Однако в беседе с российским консулом А. Успенским князь Палта заверял его, что он не пошлёт с Алтая против Кобдо ни одного солдата, что вся его военная активность носит вынужденный характер. Получив сообщения о движении китайских войск из Синьцзяна на Кобдо, Сазонов рекомендовал Крупенскому заявить китайскому правительству, что переговоры с Пекином по монгольскому вопросу отныне возможны только лишь в случае, если будут отозваны "направленные против Западной Монголии войска". В ответ Пекин потребовал вывода русских войск из Урги и в то же время дал согласие на переговоры по монгольскому вопросу. Энергичные дипломатические и военные действия России, фактически взявшей Кобдоский округ под свою защиту, побудили Юань Шикая принять решение о прекращении военных действий против Кобдо и начать переговоры по разграничению между владениями Китая и Монголии на Алтае. Монгольские же власти Кобдо попытались вновь испытать счастье и разгромить китайские войска в Цаган-Тункэ.

В конце декабря 1912 г. командующий монгольскими войсками округа Максаржав, как видно из сообщения секретаря консульства в Кобдо К. Раздольского российскому посланнику в Пекине В.Н. Крупенскому, прибыл в консульство "просить указаний" о дальнейших действиях против китайцев. Раздольский, информировав его о мирных предложениях китайского президента, рекомендовал воздержаться от наступательных операций. Предложил заняться обучением войск, организацией разведки и постепенным продвижением к югу. Обращаясь с письмом к властям Кобдо, Раздольский подчёркивал то обстоятельство, что китайские войска возвратились в Цаган-Тункэ "по приказанию Президента Китайской Республики сановника Юань Шикая" и что "всякое посягательство китайцев на примкнувшие к Ургинскому правительству территории встретит отпор не только со стороны монгол, но и дружественного последним Императорского Российского правительства".

Консул призывал монгольских чиновников сохранять выдержку, обещал телеграфировать российскому посланнику в Пекине их просьбу: добиваться от правительства Юань Шикая окончательного вывода китайских войск с территории Цаган-Тункэ, входящей в Кобдоский округ. Убеждал ни в коем случае не нападать на находящиеся там китайские войска, так как в случае поражения, китайцы непременно двинутся на Кобдо. Более того, Раздольский заявил,что сам поедет в Цаган-Тункэ и в синьцзянский город Гучен для того, "чтобы лично убедить власти Синьцзянской провинции отозвать из С.-З. Монголии свои войска и тем сохранить вековую дружбу Китая с Российским государством". "Советы" русского консула, хотя и были приняты монголами к сведению, однако уже в январе 1913 г. Максаржав приступил к подготовке похода в Цаган-Тункэ, имеющего важное стратегическое значение, как для Китая, так и для Монголии. Узнав об этом из телеграммы Раздольского, российский посланник в Пекине Крупенский рекомендует Петербургу предостеречь монголов, опасаясь как бы "такая монгольская экспедиция, не рассчитанная, по-видимому, на соотношение сил китайцев и монгол, не имела бы опасных последствий для монгольского дела. Мне казалось бы предпочтительным, чтобы монголы ограничились оборонительными мерами, а именно занятием и укреплением перевалов на Алтае по направлению, как к Цаган-Тункэ, так и к Шара-Сумэ"...

[Вик С.]

Положение Кобдо и округа в это время оставалось крайне тяжёлым. Телеграфируя 8 апреля 1913 г. правительству о положении в Кобдоском округе консул В.Ф. Люба отмечал: "В прилегающих к Кобдо окопах и рвах, опоясавших город во время осады, в нескольких китайских кумирнях, а также в некоторых дворах в центре самого города находятся более 600 трупов китайцев, убитых при осаде и занятии монголами Кобдо и лишь слегка засыпанных землёю. Кругом всего города на десятки верст валяются трупы лошадей, верблюдов и собак. Допускается даже возможность отравления с таянием снегов реки Бундагая (Буянту - В.М.), омывающей город, от трупов 140 шарасумских солдат, перебитых монголами верстах в десяти от Кобдо". Консул пришёл к выводу о необходимости перенесения города на новое место.

Содержание войск тяжёлым грузом легло на население и китайскую администрацию Алтайского округа. Князь Палта шлет в Пекин телеграмму за телеграммой, "прося средств и указаний (выхода - В.М.) из создавшегося положения". Пекин долго отмалчивался, затем через Чугучакское отделение Русско-Азиатского банка перевел ему 46 тыс. рублей. После чего правительство Юань Шикая известило Палту о переговорах с Россией на предмет заключения договора по монгольскому вопросу. Правительства России и Китая, якобы, уже взяли на себя взаимные обязательства "не посылать войска в киргизские и урянхайские земли, лежащие к северу от Алтайского горного хребта, и что кроме того не будет оказываемо давление на монголов к дальнейшему движению их на запад".

Получив эту телеграмму, князь Палта официально обратился в российское консульство в Шара-Сумэ с просьбой оказать ему содействие в получении из Пекина "полномочий на ведение переговоров с монголами об отграничении их владений от Алтайского округа". По его мнению это дало бы возможность разрешить монголо-китайский конфликт на Алтае, вывести синьцзянские войска и стабилизировать политическую обстановку в округе. При этом Палта планировал провести границу значительно севернее Алтайского хребта. Уведомляя улясутайского консула Вальтера о намерении в начале февраля 1913 г. двинуться в Цаган-Тункэ и совместно с отрядом казаков разгромить китайские войска, Максаржав и хутухта Номун-хан просили его снабдить монголов двумя пулемётами и прислать инструкторов, "которые могли бы руководить стрельбой из оных". Узнав о продвижении монгольских войск в направлении расположения китайских частей, губернатор Синьцзяна Ян Цзэнсинь отдал распоряжение командирам отрядов "всеми силами постараться не допустить их (монголов - В.М.) и при оборонительных действиях не уступать защищаемых ими мест". По данным русской разведки в Цаган-Тункэ и в близлежащих местах в шести лагерях китайцы сосредоточили от 2 до 3 тысяч солдат при 2 орудиях. Войска вели активное строительство укреплений, казарм, жилых домов, чтобы "создать новый город, взамен утраченного ими Кобдо". По указанию Ян Цзэнсиня в Цаган-Тункэ проводили связь, подвозили продовольствие. Русский посланник в Пекине Крупенский высказал военному советнику Юань Шикая Бриссо озабоченность России в связи с принимаемыми китайцами в Цаган-Тункэ мерами, "показывающие их намерение окончательно утвердиться в этом пункте Кобдинской области и позволяющие опасаться подготовления новой экспедиции против Кобдо или Улясутая, а также и на продолжающееся усиление китайских войск в Шара-Сумз".

1-го апреля того же года Ян Цзэнсинь подтвердил отправленным против монголов Кобдо войскам приказ - отложить наступление на Кобдо и Улясутай и принять меры к обороне Цаган-Тункэ и Алтайского округа. В разгар подготовки сторон к сражениям в конце марта-начале апреля 1913 г. Палта обратился в Пекин с просьбой предоставить ему право вступить с монголами в переговоры о перемирии и разграничении на Алтае. В начале 20-х чисел мая к городу подошёл конный отряд численностью около полутора тысяч человек. Боевой дух и дисциплина дунганских солдат оставляли желать лучшего. Изнурённые зимней стоянкой на Болбагае и Булунтохое, войска не хотели сражаться и требовали отправить их в Или. Дунганские генералы Ма и Чжан, сооблазнив солдат ждущей их в Кобдо добычей, сумели на некоторое время переломить их настроения и привести к Шара-Сумэ. Местные китайские власти, в том числе и сам князь Палта, опасаясь бунта дунган, отправили свои семьи и имущество под охраной казаков в Россию. Войска были размещены вне пределов крепости и на р. Темерлик.

21 июня 1913 г. монгольские войска, располагавшиеся на р. Цинкир, атаковали китайский лагерь в Цаган-Тункэ, но были отбиты с большими для себя потерями. По китайским, возможно завышенным данным, монголы только убитыми потеряли 240 человек. Несмотря на эту неудачу, монголы окружили лагерь кольцом своих войск и почти блокировали его. Окружённые имели связь только с Гученом. Князь Палта обратился к консулу Кузминскому с просьбой выступить в качестве посредника с целью заключения перемирия. Русский консул заявил: "Монголы ведут военные операции в Цаган-Тункэ на свой страх и риск, будучи вынуждены на подобный образ действий промедлением Китайского Правительства в деле заключения соглашения и непрекращающимся сосредоточением китайских войск на границе и даже на землях, входящих в состав Кобдоского округа и невозможностью постоянно держать под ружьем народное ополчение". Консульство могло бы взять на себя посреднические функции при удалении из Цаган-Тункэ китайских и монгольских войск и предоставлении китайскими властями ряда пограничных уступок и хозяйственных привилегий русским в Алтайском округе.

28 июня 1913 г. под Цаган-Тункз произошло новое сражение, вновь не давшее ощутимого перевеса монголам. Командование последних обратилось к русским властям, прежде всего к консулу в Кобдо Любе с просьбой о присылке на помощь казаков, орудий и инструкторов-офицеров. Люба телеграфирует правительству, что он считает целесообразным "поддержать наступление монголов на Алтай, так как планы князя Палты угрожают нам появлением в этом крае и на границе Семипалатинской области внушительного количества хорошо обученных китайских войск из Синьцзяна".

Было решено оказать военную помощь монголам. Ещё зимой 1913 г. правительство России направило в Кобдо подразделения Верхнеудинского полка. Летом со стороны Бийска были переброшены части пехоты и артиллерии. Прибытие русских войск в Кобдо, отмечал современник событий А.В. Бурдуков,

"парализовало активность китайских отрядов, которые дальше Цаган-Тунги и не двинулись, пытаясь использовать киргизов против монголов. Но с киргизами монголы справились успешно, отбив у них всякое желание воевать...".