Интересное о Монголии

[urii]

Монгольская Ким Кардашьян!

Знаток?

[Альфредыч]

Знаток?

Так она частенько мелькает в разных новостях! Такую корму трудно не заметить!
img_4e45b63bd398c4b4e9450c3e1f4bfe41_2_1400x1100.jpg

[urii]

Не.... размер не тот.

[Альфредыч]

Дюймом больше или меньше - уже не существенно.

[Вик С.]

Хотя мужикам приятно смотреть, а некоторым женщинам даже завидно, оказывается, что эта прЭлесть - просто вавка под названием лордоз и девчонкам с таким диагнозом не до радости. Имеется масса побочных и далеко не самых приятных ощущений.

Есть физиологический и патологический лордоз. Физиологический - как у всех - спать не мешает. Чего не скажешь о патологическом, когда прогиб больше, чем норма. Девочкам совсем не до радостей: не каждая может спать на спине, но каждая периодически сталкивается с болями в пояснице. При лордозе - грудная клетка плоская, переходящая в выдающийся живот, плечи выдвинуты вперед, а ноги раздвинуты в коленных суставах, я уже не говорю о затруднительной работе сердца, лёгких, желудочно-кишечного тракта.

Оно нам надо - чтобы наши дамы имели такой набор счастья ...

[Копалыч81]

Не.... размер не тот.

Юра! Зато не промахнёшься!!!

[urii]

Юра! Зато не промахнёшься!!!

Хоть это успокаивает....

[Вик С.]

Неизвестная история жизни самой известной в Монголии русской женщины. Став первой леди государства, Анастасия Филатова изменила жизнь целой страны.

Анастасия Ивановна Цэдэнбал-Филатова (1920 - 21 октября 2001, Москва)

"Это было горькое возвращение. Бывшего премьер-министра Монголии Юмжагийна Цеденбала и его русскую жену, прилетевших в Улан-Батор тридцатого августа 1988 года, и не спецрейсом, а обычным самолетом Аэрофлота, не встречали у трапа ни члены политбюро, ни почетный караул, ни пионеры с цветами...

Так было раньше, когда Цэдэнбал правил страной. А сейчас внизу стоял всего один человек - генерал из Министерства общественной безопасности. Юмжагийн спускался, цепляясь за поручни трапа, осторожно переставляя ноги. Анастасия Ивановна крепко держала его за другую руку - муж сильно сдал, ему ничего не стоит споткнуться и скатиться вниз. Они улетали из Монголии на несколько недель в отпуск - и попали в ловушку на четыре года.

Теперь Анастасия Цэдэнбал-Филатова даже боялась представить, что их ждет дома. Целы ли оставленные в сейфах её драгоценности и ордена мужа? На месте ли прислуга, за столько лет ставшая родной? Генерал Нацагдорж распахнул дверцу машины, помог сесть, и "Чайка" мягко тронулась с места. Через полчаса они были у себя, в обнесённом высокой стеной правительственном особняке - прислугу оставили, драгоценности не тронули, но в сейфах явно кто-то шарил, у одного был сломан замок.

Шофер, повар и горничные были им рады, продукты, как и прежде, появлялись сами собой, но в остальном эта жизнь была мало похожа на прежнюю. Их навещали только те, кому уже нечего терять - давно вышедшие на пенсию старики и чиновники в отставке. Новые руководители Монголии, люди, обязанные Цэдэнбалу всем, не приезжали и не звонили - его преемник Батмунх заглянул на полчаса и больше не появлялся.

Так прошли две недели, а потом Анастасии Ивановне намекнули, что из особняка придется съехать - им временно предоставят небольшую квартиру. Такого унижения бывшая первая леди не выдержала и засобиралась в Москву. По всему дому теперь стояли связанные стопками книги, чемоданы и коробки, набитые дорогими ей вещами. Посуду и одежду она оставила: пусть муж думает, что они ещё вернутся в Улан-Батор.

За день перед отъездом Анастасия Цэдэнбал разбирала своё бюро: выкидывала ненужные бумаги в картонную коробку из-под болгарских сигарет, откладывала в стопочку то, что стоило сохранить. Наткнулась на маленькую, пожелтевшую от времени фотографию. Широко улыбающийся парень с падающей на лоб прядью волос, скуластый и широкоплечий. "Насте от Дмитрия: люби меня, как я тебя" и дата - июнь 1941 года. Она положила фотографию перед собой и долго глядела на неё, сжав ладонями виски.

... Лето 1941 года, Настя и Дима, счастливые влюблённые, гуляют на ВДНХ. Скоро их свадьба ... Через несколько месяцев она проводит его на фронт, будет ждать писем, те станут приходить всё реже и реже... А в 1943-м Дмитрий напишет, что женился, и попросит его забыть.

С Цэдэнбалом Настя познакомится через три года - столкнётся в коммунальной квартире своей сестры - и даже не обратит внимания на благообразного, вежливого монгола.

В то время в её жизни опять появился Дмитрий, и она не понимала, чего хочет: то ли увести его из семьи, то ли влюбить в себя и бросить. Он рассказывал ей, как попал в беду на фронте, а будущая жена его спасла, жаловался на неё и её родню - мол, абсолютно необразованные, тёмные люди, его совсем не понимают... Но оставить семью Дмитрий не решался из-за сына. Тут-то в жизни Насти Филатовой и появился Цэдэнбал. Через несколько дней после первой встречи сосед пригласит Настю на день рождения сына, там будет и молодой монгол. Их усадят рядом, и после поздравительных тостов, когда маленькому имениннику предложат загадать желание, он укажет на Цэдэнбала и Настю пальцем и пронзительно завопит: "Целуйтесь!" Этот поцелуй изменит и её жизнь, и историю Монголии, но Филатова так и не узнает, что их знакомство было спецоперацией.

Тридцатилетний Цэдэнбал, мягкий, деликатный и уступчивый человек, хотел жениться на русской. Он учился в России, читал русские книги, благоговел перед русской культурой и заглядывался на русских женщин, но работавшие в Улан-Баторе советские чиновники высоких рангов не хотели выдавать своих дочерей за монгола. У Юмжагийна случались романы с простыми девушками, приехавшими в Улан-Батор на заработки: официанткой из столовой советского посольства, машинисткой из торгпредства.

Против них возражали прикреплённые к монгольским руководителям политсоветники из СССР - жена второго человека страны должна быть политически грамотна, идеологически выдержана и уметь держаться на посольских приёмах. Одним из этих советников был сосед Настиной сестры Николай Важнов. Он давно приметил хорошенькую, бойкую, простодушную Настю, ему казалось, что Цэдэнбалу нужна именно такая жена. Николай организовал его поездку в СССР для того, чтобы познакомить с Филатовой, но Юмжагийн ничего не знал.

Утром того дня, когда сын Важнова крикнул: "Целуйтесь!", Настя и Дмитрий разругались в пух и прах. Сейчас, через сорок с лишним лет причина размолвки забылась, но сам скандал Настя помнила хорошо: были и слезы, и крик: "Убирайся, ты мне не нужен!" Дима ушел, а она умылась, припудрила нос и отправилась в гости. Потом Цэдэнбал проводил её до дома по ночной Москве. (Важнов и муж сестры, адъютант московского военного коменданта, шли сзади, охраняя иностранного гостя.) Юмжагийн был немногословен и вежлив, у подъезда продекламировал пушкинское "Я помню чудное мгновенье", а потом попросил показать ему столицу. На другой день по городу они тоже гуляли вчетвером - Важнов и муж сестры по-прежнему держались сзади, говорили вполголоса, но кое-что Филатова всё-таки слышала: "Какие у неё ножки!"

[Вик С.]

Настя не знала, что Важнов доложил в ЦК о поцелуе на дне рождения и прогулках и ему велели: "Сделай всё, чтобы эта пара сошлась!" И тогда он ослабил контроль за своим подопечным. В парке ВДНХ Юмжагийн и Настя гуляли уже вдвоём. Там-то и произошла неприятность: темнело, Цэдэнбал обнимал Настю на скамеечке, к ним подошёл милиционер. Сцена и в самом деле была фривольной - одна рука Юмжагийна шарила под кофточкой девушки, другая под юбкой, - и милиционер решил поставить на место этого нацмена. Услышав слова "ночь в отделении", "проституция" и "письмо на работу", генеральный секретарь ЦК Монгольской народно-революционной партии страшно перепугался, зато Настя кинулась в бой словно тигрица - вскочила и покрыла милиционера матом.

Страж порядка услышал, что она не проститутка, а комсорг Министерства торговли, рядом с ней - ответственный работник из братской Монголии, они согнут его в бараний рог, отдадут под трибунал, отправят служить в деревню под Читу, сотрут в лагерную пыль! Перепуганный милиционер пятился задом, на ходу извиняясь, он давно скрылся в кустах, а Настя всё продолжала кричать. Немного успокоившись, она села на скамеечку и по-хозяйски поцеловала ошеломлённого Цэдэнбала. Тем же вечером монгол сделал ей предложение, а вот Настя долго сомневалась в том, надо ли его принимать.

Видимо, она всё ещё любила Дмитрия ... Цэдэнбал был ей симпатичен - но для счастья ведь этого мало. Про Монголию рассказывали разные ужасы: там свирепствуют заразные болезни, в том числе и сифилис, кочевники оправляются прямо на городских площадях, болтая при этом друг с другом, своих мёртвых они оставляют в степи, чтобы их съели хищные звери и расклевали птицы - чьи кости обнажатся быстрее, тот и праведнее. Но Цэдэнбал был генеральным секретарем ЦК, как товарищ Сталин, наверное, они будут жить в большом доме с прислугой и ездить на шикарных машинах ...

Вздохнув, Анастасия Ивановна убрала фотографию Дмитрия в папку, чтобы забрать с собой в Москву. Он был геологом и погиб в дальней экспедиции вскоре после того, как Филатова вышла за Цэдэнбала. Бессмысленно думать, стала бы Настя счастливее, если бы, наплевав на гордость, помирилась с Дмитрием и продолжала ждать, когда любимый разведётся. Она разбирала вещи, делала прощальные подарки прислуге - отъезд приближался, надо многое успеть. Муж сидел в своём кабинете, читал. Он почти не выходил и горничные перешептывались: намын-дарга не похож на себя, теперь всё держится на хозяйке.

Сорок два года назад, когда Важнов уговаривал Настю принять предложение Цэдэнбала, он был совсем другим, но она сомневалась. Дмитрий не звонил, её вызвали в партком Министерства торговли и настоятельно посоветовали ответить Юмжагийну "да" - это нужно партии и стране. Николай говорил, что Цэдэнбал - хороший, добрый человек и она будет счастлива. Настя приняла предложение, свадьбу сыграли в Москве, на даче монгольского премьера, а потом Юмжагийн привёз её в Улан-Батор, и всю первую ночь в их новом доме она проплакала в подушку.

Настя родилась в маленьком среднерусском городке Сапожок, пределом её мечтаний была Москва, красивая, культурная жизнь, похожая на ту, что показывали в кино, и теперь она чувствовала себя обманутой. На окраине монгольской столицы стояли юрты, на площадях привязывали верблюдов, монголы казались девушке дикарями. Ей не о чем было говорить с друзьями Цеденбала и их женами. Насте хотелось в Москву, она благодарила бога, что хватило ума сохранить советское гражданство. Молодая жена не понимала своего вежливого, уступчивого, со всем соглашающегося мужа.

С новой жизнью примиряло только то, что Цэдэнбал влюблён до беспамятства: называл её "мамуленькой" и носил на руках по их неуютному жилью. Но о себе муж не рассказывал - делать партийную карьеру в Монголии тридцатых годов было так же рискованно, как идти по лезвию бритвы, многие из его бывших товарищей были расстреляны, осторожность стала второй натурой Юмжагийна Цэдэнбала. О том, что он собирался стать буддистским монахом, ламой, Настя узнает не скоро.

Маленький Юмжагийн казался воплощением буддистских добродетелей: был спокоен и дружелюбен, прилежен и правдив. Родители давно хотели отдать его в монастырь, но отец Цэдэнбала никак не мог наскрести денег на шёлковое облачение послушника.

Сбудься родительская мечта, Юмжагийн жил бы в буддистском дацане, изучал древние книги, молился, практиковался во врачевании и стихосложении, а в положенный срок, когда у первого человека республики маршала Чойбалсана дошли руки до лам, встал бы к стенке или отправился в "чёрную юрту" - монгольскую тюрьму. Но отец слишком долго копил на красивое жёлтое дэли: в их район пришла разнарядка, детей отправляли в школу в Улан-Батор. Об этом рассказал приехавший из района уполномоченный. Он выпил чаю с родителями Юмжагийна, а затем взял мальчика за руку и повёл к лошади. Отец успел шепнуть сыну: "Беги!" и Цэдэнбал его послушался. Он сбегал из школы дважды. В первый раз ускакал на чужом коне, во второй - ушёл пешком через степь.

Его ловили и возвращали обратно, а потом ему понравилось учиться. Юмжагийн стал отличником, выучил русский, много читал, освоил печатную машинку и подрабатывал, перепечатывая документы для столичных контор. Талантливого паренька отправили учиться в СССР, в Иркутский финансово-экономический институт. В это время в Монголии готовилась большая чистка, героев революции должны были сменить новые люди, в СССР присматривались к молодым монгольским кадрам. С ним беседовали и в обкоме, и в областном НКВД, но о том, что предлагали, он никогда никому не рассказывал: Цэдэнбал быстро освоил правила номенклатурной игры на выживание.

[Вик С.]

Ранее Монголия принадлежала Китаю. Потом в неё вторгся белогвардейский военачальник, безумный барон Унгерн, мечтавший о великой империи кочевых народов, вслед за ним пришла Красная армия. Казаки Унгерна резали китайцев и немногочисленных монгольских евреев, а за Унгерном гонялась красная конница. Кончилось всё тем, что Монголия из китайской провинции превратилась в первое в мире государство-сателлит СССР, формально - в независимую республику. Чиновников-маньчжуров в шёлковых халатах, с косами, сменили советские специалисты, монголам предстояло прыгнуть из феодализма в социализм.

Новая жизнь строилась ударными темпами, это было время быстрых карьер. Замеченный советскими товарищами парень пришёлся по сердцу маршалу Чойбалсану и стремительно взлетел на номенклатурный олимп. В 1938 году Цэдэнбал, окончив институт в Иркутске, руководил техникумом, а через два года возглавил Монгольскую народно-революционную партию.

Теперь Юмжагийну случалось сидеть за одним столом со Сталиным, и однажды Берия устроил ему проверку: налил коньяк не в рюмку, а в огромный фужер. Цэдэнбал с честью прошел испытание: выпил за здоровье Иосифа Виссарионовича, не упал - и заслужил уважение советских вождей.

До поездки в СССР Цэдэнбал не знал, что такое спиртное, он не брал в рот и слабенькую монгольскую водку из перебродившего кобыльего молока, которую пьют тёплой. Всё изменилось, когда Юмжагийн начал делать карьеру: военные и политические советники из СССР много пили и он не хотел ударить в грязь лицом. В Улан-Баторе Настя обнаружила, что муж часто возвращается с работы пьяным, водку ему приносят подчиннные, и начала наводить порядок. Тех, кто приходил к ним домой, она обыскивала, осматривала портфели, несколько раз в неделю наведывалась к Цэдэнбалу на службу. Пьянство было бичом монгольской номенклатуры: от водки погибал сам всесильный маршал Чойбалсан - такой судьбы для своего мужа Настя не хотела.

Жить Чойбалсану осталось недолго, его не могли спасти ни лучшие советские доктора, ни поучения правой руки Сталина председателя Совнаркома Молотова, лично уговаривавшего маршала забыть о спиртном. Чойбалсан умер в 1952 году, и Москва сделала ставку на второго человека в республике, покладистого и доброжелательного Цэдэнбала, женатого на русской и учившегося в России.

Теперь их жизнь стала совсем другой. Такой, как Анастасия Ивановна представляла её в Москве: семья переселилась в большой особняк с прислугой, их машину сопровождала вторая - с охраной. Но к Монголии сердце по-прежнему не лежало. После смерти первенца Настя её боялась. Ребенок умер тринадцатого марта 1948 года, прожив всего три дня. Он родился обвитым пуповиной. С тех пор Настя охраняла своих детей от всех опасностей, какие только можно придумать. Славик появился на свет в 1949 году, через несколько лет - Зориг. Сыновья давно повзрослели, но Анастасия Ивановна до сих пор руководит их жизнью, подыскивает невест, заботится о том, чтобы дружили с достойными людьми, выстраивает им карьеры.