Интересное о Монголии

[Вик С.]

Монгольская народная армия. 1921-1940 гг.



Повседневная служба МНА в 1930-е годы.

[Вик С.]

Интересное сочетание звезды и свастики на груди у цирика.



Монгольский "маузерист".



Дугуржав-мэйрен (слева) и Чойбалсан. С боков стоят телохранители - держатели коня во время боя (морин жолооч).

[Вик С.]

"Стоим на страже всегда, всегда ..."

[Вик С.]

Монгольские войска князя Tehwang, который правил Внутренней Монголией при поддержке Японии. 14 октября 1936 года.



Монгольский воин - один из лихих кавалеристов в армии принца Дэ Вана.



Принц Дэ Ван, правитель Внутренней Монголии (в центре), идёт в свою юрту на равнине недалеко от столицы Pailingmiao, Монголия, 21 октября 1936 года.

[Вик С.]

Монгольская кавалерия.



Монгольские солдаты-цирики из состава 6-й кавалерийской дивизии Монгольской Народно-революционной армии. Май 1939 г.



Маршал МНРА Х.Чойбалсан наблюдает за воздушным боем.

[Вик С.]

Офицер МНРА. 1947 год.



Монгольская пехота второй половины 40-х годов.



Монгольская армия в наши дни.



Не все командиры ведут здоровый образ жизни ...

[Вик С.]

Желание познакомиться с неизвестными материалами, касающимися Монголии, заводит в дебри истории - наткнулся на несколько фотографий с подписями: "Монгольские князья и сторожем по улицам Пекина." (в Google-переводе).

Предвкушая знакомство с малоизвесттными событими в жизни страны и похождениями монгольских князей в Пекине, я заглянул в поисковик. Речь шла о последних годах Империи Цин, о восстании ихэтуаней в Китае, бегстве и последующем возвращении императрицы Цыси в Пекин, но ни слова о монгольских князьях.

Раз мы уже ознакомились с жизнью евнухов при дворе Цыси, то можем ещё немного узнать о жизни её двора в тяжёлые для Империи времена "боксёрского восстания"... Монголы в это время находились под властью Империи Цин, подчинялись её законам, готовы были бороться за независимость своей страны и Синьхайская революция, положившая конец маньчжурской династии, стала для них началом этой борьбы.

Возвращение Цыси и Гуансюя из "самоизгнания".

Со времени восстания ихэтуаней и вторжения союзных войск, в Пекин Цыси охватило чувство страха за свою судьбу, нерешительности, колебания и тревоги. Это чувство всё время не покидало её после бегства из столицы. Отличаясь необыкновенным стяжательством, она особенно беспокоилась о запрятанных в тайниках Запретного города при бегстве из Пекина сокровищах: не обнаружены ли они союзными войсками? Давали себя знать и преклонный возраст, и приверженность к суевериям. Всегда в минуту опасности она с особым вниманием прислушивалась к предсказаниям прорицателей.

В сентябре 1900 г. Цыси находилась в Тайюане - административном центре провинции Шаньси, губернатором которой был Юй Сянь, переведенный сюда из провинции Шаньдун. Ей донесли, что державы направили карательную экспедицию с целью наказать тех, кто расправлялся с иностранными миссионерами. Опасаясь за свою жизнь, она в спешном порядке решила перебраться в город Сиань - административный центр провинции Шэньси. Но чтобы никто не подумал, что это было бегством, вдовствующая императрица издала указ, в котором говорилось: "Провинция Шаньси страдает от голода, и нам трудно удовлетворить наши нужды. Так как здесь отсутствует телеграфная связь, то это создает множество неудобств. Посему мы вынуждены продолжать свой путь в Сиань".

Ближайшие советники вдовствующей императрицы Жун Лу в Сиане и Ли Хунчжан в Пекине настойчиво уговаривали её вернуться в столицу, но повелительницу Китая всё ещё мучали сомнения. Что, если при подписании Заключительного протокола державы потребуют её отстранения от верховной власти? Как она сможет вернуться в Пекин, если ей будет предъявлено обвинение в убийстве иностранных миссионеров?

Действительно, вначале державы склонялись восстановить на троне молодого императора Гуансюя, но затем пришли к выводу: лучше оставить у власти Цыси, так как Гуансюй заражён "демократическими реформами", а это может породить смуту в стране. Таким образом, Цыси получила помилование, когда ещё находилась в изгнании.

Убедившись на основании достоверной информации, что державы не собираются требовать её отстранения от верховной власти и тем более не предъявляют обвинения за последствия восстания ихэтуаней, Цыси решила вернуться в столицу. Если при бегстве из Пекина она и её свита испытывали большие лишения в пути, то теперь всё изменилось: местные власти оказывали ей всевозможные почести и создавали максимум удобств.

Суеверная Цыси поручила прорицателям определить, какой день наиболее благоприятен для возвращения в столицу. После сложного подсчёта они пришли к выводу: таким счастливым днём является 7 января 1902 г.

В октябре 1901 г. императорский кортеж, состоявший из 3 тысяч повозок, покинул Сиань и направился в Пекин. Путь предстоял дальний и трудный, поэтому приходилось делать остановки. Первая длительная остановка в ожидании подписания Заключительного протокола была сделана в столице провинции Хэнань - городе Кайфэые. Цыси отметила здесь свое 66-летие. По этому случаю проходили театральные представления с привлечением самых знаменитых актёров Китая. При переезде через реку Хуанхэ она принесла жертвоприношение духам реки, прося искупления её грехов. Местные власти для высокопоставленных путешественников построили специальную декоративную башню, напоминавшую дракона.

Путь из Кайфэна до Пекина был обставлен со всеми императорскими почестями: дорога от Кайфэна до Чжэндина протяженностью около 370 километров была тщательно подметена и посыпана жёлтым песком. Только после проезда императорского кортежа по этой дороге населению разрешалось ходить и ездить.

Императорская свита состояла из кавалерийского отряда, 75 фрейлин и многочисленных евнухов. Цыси и её ближайшее окружение ехали на паланкинах, сановники пониже рангом - на повозках, евнухи - верхом на лошадях и мулах. Несметное количество повозок предназначалось для личных вещей Цыси, которые состояли из утвари и предметов туалета, слитков золота и серебра, подаренных губернаторами провинций. Процессия растянулась на несколько километров и выглядела красочно и эффектно.

Прибыв в Чжэндин 1 января 1901 г., Цыси заявила встречавшим её чиновникам из Пекина, что по возвращении в столицу император Гуансюй назначит приём посланникам держав в Тронном зале, а она сама примет их жён. Этим Цыси хотела подчеркнуть свое желание нормализовать отношения Китая с державами. Она по-прежнему ненавидела иностранцев, но понимала, что изгнать их из Китая невозможно.

Желая нагляднее подчеркнуть отказ от прежних традиций, вдовствующая императрица Цыси с императором Гуансюем, впервые в китайской истории, совершила переезд от станции Чжэндин до последней станции перед Пекином - Мацзябу, по железной дороге в особом императорском поезде.

Городок Чжэндин в то время считался конечной станцией железной дороги между Пекином и Ханькоу. Бельгийские официальные лица в Китае предоставили в распоряжение Цыси специальный железнодорожный состав. Она, как дитя, удивлялась поезду, на котором ехала впервые в жизни, с любопытством рассматривала паровоз и вагоны, внимательно следила за погрузкой, боясь, как бы что-либо не осталось забытым. За погрузку её личных вещей отвечал главный евнух Ли Ляньин.

Железнодорожный состав состоял из 21 вагона. Девять вагонов предназначались для слуг, охраны, паланкинов, железнодорожников, двухколёсных повозок, мулов и т. п.; два вагона первого класса - для императорских принцесс; специальный вагон - для императора Гуансюя; специальный вагон - для вдовствующей императрицы Цыси; специальный вагон - для молодой императрицы и императорских наложниц; вагон первого класса - для высших сановников - Жуп Лу, Юань Шикая и других, два вагона второго класса - для евнухов и прислуги; вагон первого класса - для главного евнуха Ли Ляньина, один вагой - для бельгийских инженеров и два вагона для багажа Цыси.

В вагонах Цыси и Гуансюя были установлены троны, оборудованы приёмные комнаты, обитые императорским жёлтым шелком. Плотные дорогие занавески на окнах скрывали пассажиров от любопытных взоров.

6 января 1902 г. железнодорожный состав прибыл на временную станцию, сооружённую недалеко от южных стен Пекина и примыкавшую к конечной остановке Мацзябу. Недалеко от станции был разбит нарядный красочный шатёр для вдовствующей императрицы Цыси и императора Гуансюя. В шатре разместили позолоченный трон, алтарь с жертвенными сосудами из перегородчатой эмали, фарфоровые украшения. Несколько сот высших чиновников прибыли сюда для встречи повелительницы Китая. Здесь же был поставлен павильон для иностранных гостей.

Железнодорожный состав медленно приближался к станции. В окне вагона появилось сосредоточенное лицо Цыси, сохранявшее ещё печать озабоченности и тревоги. При её виде прибывшие для встречи чиновники встали на колени, а иностранцы сняли шляпы.

[Вик С.]

Первым из вагона вышел главный евнух Ли Ляньин со списком багажа вдовствующей императрицы, доставленного в столицу на поезде. Он отвечал за сохранность вещей Цыси. Затем из вагона вышел император Гуансюй. На его лице застыло выражение сильного нервного напряжения. Он быстро сел в паланкин, не сказав ни слова приветствия встречающим.

После Гуансюя на перроне появилась Цыси. При виде иностранных дипломатов она приветствовала их в традиционной китайской манере: поклоном головы и сложенными крест-накрест руками. Ей предложили сесть в огромный паланкин с императорскими регалиями, но она не спешила: около пяти минут разговаривала с сановниками на виду у толпы. К ней подошёл главный евнух Ли Ляньин и передал список её багажа. Внимательно просмотрев его, Цыси, видимо, успокоилась, что все вещи доставлены в целости.

Наместник столичной провинции Чжили Юань Шикай представил вдовствующей императрице иностранных специалистов - железнодорожников. Она поблагодарила их за хорошо организованную поездку.

Один из очевидцев писал: "Многие европейцы, которые были свидетелями прибытия вдовствующей императрицы, остались на железнодорожной станции наблюдать за разгрузкой её багажа из вагонов, и это было любопытное зрелище. Вначале разгрузили жёлтые паланкины молодой императрицы и императорских наложниц. Некоторые дворцовые дамы отправились на двухколёсных повозках, а две из них - на рикшах. Всех их было 90. После их отбытия внимание евнухов и низших чиновников привлекла огромная груда личного багажа Цыси".

Первым тронулся в путь с железнодорожной станции в Запретный город князь Цин (И Куан). За ним последовали солдаты в пешем порядке и на конях, евнухи и различная прислуга, красные повозки сановников, жёлтые паланкины вдовствующей императрицы Цыси и императора Гуансюя, его наложниц, а также наложниц покойного императора Сяньфэна, разодетые гражданские и военные чины. Шествие украшали красивые знамена. Когда жёлтое знамя проносили мимо толпы зевак, в знак почтительности они становились на колени. Паланкин императора Гуансюя несли восемь носильщиков в длинных красных халатах, расшитых малинового цвета иероглифами "шоу" (долголетие). Император сидел молча, неподвижно, как будто бы всё, что происходило вокруг, не трогало его. Совсем иначе вела себя Цыси. При виде иностранцев она отдергивала занавеску на паланкине, улыбалась и грациозно склоняла голову; если встречалось знакомое лицо маньчжура, она махала рукой или показывала палец в знак дружелюбия.

*Интересно, какой палец она показывала? Неужели делала fuck и не сломала ноготь ...

Пекин повсюду сохранял следы разрушения и нашествия иноземных пришельцев. Внешний город заполнили бедные лачуги и палатки для иностранных солдат. Священные места императорских дворцов были осквернены. Шесть восточных дворцов и шесть западных дворцов, императорская библиотека и священные храмы подверглись разграблению, их сокровища, имевшие историческую ценность, исчезли. В Храме неба похитили девять табличек предков маньчжурских императоров. Астрономические инструменты, подаренные маньчжурскому императору Канси королем Франции Людовиком XIV, были вывезены в Германию, где демонстрировались в Потсдаме. Художественные произведения (картины и росписи) и предметы прикладного искусства, украшавшие стены Запретного города, оказались в руках грабителей. На полу императорских дворцов повсюду валялись обломки фарфора, нефрита, мрамора, слоновой кости, бронзы, клочки шёлковой материи.

Цыси вернулась в разорённый и наспех восстановленный пекинский дворец. Она приказала откопать свои сокровища, зарытые перед бегством, и занялась достройкой летнего роскошного дворца Ихэюань.

Вдовствующая императрица, сидя на золоченом троне, принимала представителей держав, высказывала сожаление по поводу смут и благодарность державам за оказанную помощь в подавлении "бунтовщиков", говорила о желании поддерживать в будущем дружественные отношения с иностранными государствами.

С 14 августа 1900 г. по 6 января 1902 г. во время восстания ихэтуаней и оккупации столицы союзными войсками Гуансюй вместе с Цыси находился в "самоизгнании" за пределами Пекина. Вернувшись в Пекин, Гуансюй вновь был заточен во дворце Инь-тай, хотя изредка выезжал в Летний дворец для исполнения положенных церемоний. Как он выглядел после возвращения в столицу?

Автор книги "Два года в запретном городе" Дерлин, часто встречавшаяся и разговаривавшая с молодым императором после восстания ихэтуаней, так описала его наружность: "У него выразительные черты лица: крупный нос, широкий лоб, поблескивающие чёрные глаза, волевой рот, белые ровные зубы. В целом его внешность производила хорошее впечатление. Но я заметила, что он выглядел печальным, хотя всё время улыбался ... Он превращался в совершенно другого человека, когда находился с нами: смеялся и шутил. Однако в присутствии Её величества он становился таким серьёзным, словно был напуган до смерти".

Дерлин о поведении императора Гуансюя во время приёма высокопоставленных лиц писала: "Во время таких приёмов хотя император всегда присутствовал, однако никогда не открывал рта, чтобы высказать своё мнение, безмолвно сидел на одном месте. Как правило, Цыси спрашивала его мнение, соблюдая чистую формальность. Он неизменно отвечал, что полностью согласен с тем, что говорила Её величество, или с тем, какое решение она принимала".

Пытаясь выяснить, как иностранцы относятся к нему, он говорил: "Я хорошо знал, что они смотрят на меня не больше, чем на мальчика, существо, ничего не сознающее. У меня много идей относительно развития страны, но я знаю, что не в состоянии осуществить эти идеи, так как не являюсь хозяином положения".

Чтобы унизить императора Гуансюя, Цыси заставляла его постоянно совершать челобитие перед ней. Это позволяло вдовствующей императрице каждый раз напоминать Гуансюю, что он является беспомощным пленником и обязан удовлетворять её необузданное честолюбие.

В один из августовских дней 1908 г. Гуансюй явился во Дворец спокойствия и долголетия, чтобы, как обычно, совершить челобитие. У него был жалкий вид: опущенная голова, крайне истощенное и изнурённое лицо. Поддерживаемый евнухами с обеих сторон, он, шатаясь, приблизился к вдовствующей императрице. Челобитие совершалось при обоюдном молчании. Но на сей раз Цыси нарушила молчание словами: "Вам нет необходимости совершать челобитие". В ответ на это Гуансюй невнятным голосом ответил: "Я совершу челобитие, и оно будет последним в моей жизни".

Цыси в дальнейшем пыталась "облегчить" существование Гуансюя: ему разрешалось не становиться на колени в Верховном императорском совете во время прихода и ухода Цыси.

Коленопреклонение и челобитие, как уже говорилось, было непременным правилом для всех высокопоставленных сановников: они становились на колени и в таком виде слушали повеления Цыси, которая восседала на троне, а слева от нее иногда на стуле сидел император Гуансюй.

Заключительный протокол упрочил власть вдовствующей императрицы, но при одном условии: она должна быть послушной марионеткой в руках держав, и это проявлялось и в большом, и в малом. По возвращении из "самоизгнания" Цыси провела ряд мер с целью улучшения отношений с иностранными представителями в Пекине.

Император Гуансюй принял шесть иностранных послов, которые были аккредитованы в Пекине и с августа 1900 г. ждали случая, чтобы вручить свои верительные грамоты. Китайскому высокомерию был нанесен серьёзный урон: впервые в истории Срединного государства иностранные представители вошли через фронтальные ворота Запретного города в Тронный зал. Они увидели императора Гуансюя, а затем вдовствующую императрицу Цыси.

[Вик С.]

28 января 1902 г. весь дипломатический корпус был принят Гуансюем и Цыси. Она сидела на возвышенном троне, а рядом Гуансюй занимал скромное сиденье, покрытое собольим халатом. Повелительница Китая расточала улыбки тем, кого совсем недавно называла "заморскими чертями". Это был необычный дипломатический приём. После многих лет ожидания официального приёма посланники держав наконец впервые были приняты безо всяких унизительных церемоний. Они облачились в дипломатические парадные мундиры, украшенные золотыми нашивками и галунами. Но возникла совершенно неожиданная проблема: наступило похолодание, а Тронный зал, где проходил приём, не отапливался. Если не снимать пальто, то холод был не страшен, но тогда дипломатические парадные мундиры никто бы не увидел. Или, рискуя здоровьем, снять пальто и появиться в парадном мундире. Во имя престижа своей страны дипломаты пошли на этот риск.

Особенность этого приёма состояла в том, что никому не навязывался в качестве обязательного при встрече с императором маньчжурский язык. Кроме этого вдовствующая императрица впервые в жизни открыто заняла трон в присутствии иностранцев: они оказались, как говорят, визави, лицом к лицу.

На обращения иностранных послов, адресованные непосредственно императору, отвечал от его имени глашатай князь Цин (И Куан). Послы выразили сожаление по поводу событий, связанных с "боксёрским восстанием", и надежду, что подобные события в Китае не повторятся.

Дипломатический корпус преподнёс Цыси адрес: "Приветствуем возвращение Императорского величества в её прекрасную столицу".

Цыси приглашала во дворец жен и детей дипломатов и разыгрывала из себя друга иностранцев, сторонника установления хороших отношений Китая с державами.

Жёны дипломатов стали частыми гостьями Цыси. Для них устраивали банкеты по европейскому образцу: стол накрывали белоснежной льняной скатертью и украшали бутылками с шампанским, серебряными и хрустальными вазами с цветами. Иностранных дам одаривали всевозможными дорогими подарками, сделанными из нефрита, золота и жемчуга, катали на лодках по императорским озёрам, устраивали для них пикники на лоне природы. К ним часто на квартиру доставляли красивые корзины с яствами и фруктами. Однажды Цыси даже пригласила жён посланников посмотреть её личные апартаменты в Запретном городе и показала им свои украшения.

Как-то, взяв за руку одну из дам, Цыси театрально прослезилась и сказала: "Я глубоко сожалею о том, что произошли такие тревожные события. Ихэтуани одно время пересилили правительство и даже своё оружие хранили на стенах дворца. Такое никогда не повторится".

29 мая 1902 г. в летнем дворце Ихэюань вдовствующая императрица Цыси второй раз приняла жён иностранных дипломатов. Среди них находилась А. В. Корсакова - дочь русского врача, служившего в российском посольстве. Она подробно описала этот приём.

Все дамы вошли в аудиенц-залу, в которой уже на троне находилась вдовствующая императрица. Трон, возвышавшийся на помосте, устланном красным ковром, представлял собой кресло, обтянутое шёлковой жёлтой материей; перед ним стоял небольшой столик, также покрытый жёлтой шёлковой материей. В нескольких шагах от Цыси, с левой стороны, на таком же троне сидел император Гуансюй.

Она среднего роста, хорошо сложена, но держится несколько сутуловато. Ее лицо продолговатое, чистое, смуглое, не набелено и не нарумянено. Глаза чёрные, небольшие, в них видны ум и проницательность, очень живые и нисколько не косые, а напоминают своим размером миндалину. На голове типичная маньчжурская причёска, состоящая из чёрного парика с широким поперечным бантом. Вся причёска скреплена опоясывающим голову чёрным плетённым из шёлка обручем, унизанным почти сплошь жемчугом.

К причёске прикреплены искусственные цветы жасмина и букетики других цветов. С неё спускаются вниз подвески из жемчуга, а в самую причёску воткнуты булавки с золотыми бабочками в натуральную величину, крылья которых сделаны из мелкого жемчуга.

На вдовствующей императрице был надет летний светло-сиреневый полупрозрачный красочный шёлковый халат, весь затканный голубым и зелёным шёлком; рисунок изображал гроздья винограда и листья.

На её шее была надета шёлковая сиреневого цвета лента, вся унизанная крупными жемчугами, составляющими китайский иероглиф "счастье" (фу).

Руки вдовствующей императрицы маленькие и очень изящные, на мизинце и безымянном пальце - два длинных ногтя, на которые для предохранения от поломки надеты золотые футляры. На пальце левой руки надет перстень с большим камнем из зелёного нефрита. На этой же руке надет браслет из полосы, сделанной из целого куска беловато-зелёного нефрита, наиболее любимого и ценимого у китайцев камня.

Когда все дамы вошли, госпожа Конжер, жена американского посланника, произнесла по-английски краткую приветственную речь, которую американский драгоман-переводчик перевёл на китайский язык. После этой речи австрийский посланник по алфавиту стал представлять всех прибывших дам. Гостьи подходили к столику вдовствующей императрицы и делали реверанс. Цыси пристально вглядывалась в каждое лицо и протягивала свою руку, которую дамы пожимали, делали реверанс и в том же порядке подходили к императору.

Оглядев всех дам, вдовствующая императрица вместе с императором Гуансюем перешла в следующую комнату. Некоторые дамы подошли к императору. Он имел чрезвычайно болезненный и утомленный вид, ни с кем не заговаривал и отвечал только молчаливой улыбкой. В его больших чёрных и грустных глазах виделось одно безысходное уныние. Лицо у императора узкое и продолговатое. Он невысокого роста, одет в чёрный лёгкий шёлковый летний халат с вышитыми драконами на груди и плечах. На голове лёгкая белая шапочка с красными шёлковыми кистями, какую носят летом все китайские чиновники. На шее свисала длинная цепь из красных круглых кораллов. Ноги и руки у него очень маленькие, почти детские. На ногах китайские мягкие атласные чёрные туфли.

Подали чай, в каждую чашечку была положена высушенная розочка. После чая Цыси пригласила следовать за нею в Тронный зал. Здесь все столпились у её трона и ждали, что будет дальше. Но вот вышел чиновник со списком в руках и произнёс фамилию госпожи Конжер. Когда она подошла к столу, Цыси выбрала одну из вещиц и вручила супруге американского посланника. Госпожа Конжер, сделав глубокий реверанс, отступила, и чиновник стал вызывать дам по фамилиям в алфавитном порядке. Сувениры все были сделаны из кипарисового дерева.

Одарив всех подарками, вдовствующая императрица встала из-за столика и пригласила отведать китайские блюда. Все последовали за нею в другую комнату, где были накрыты два длинных стола. Завтрак состоял из следующих блюд: 1) суп из ласточкиных гнёзд, 2) окорок в меду, 3) цыплята в масле, 4) пирожки, 5) жареные толчёные креветки, 6) утка, жаренная на вертеле, 7) жареная свинина, 8) пирожки на цветах корицы, 9) суп из бамбука, грибов и курицы, 10) жаренная на вертеле свинина, 11) пекинская утка, 12) вареная свинина с толчёном рисом, 13) пирожки с начинкой, 14) битки свинины, 15) свинина с соусом, 16) копчёная свинина, 17) жареные лепёшки.

На десерт подали многочисленные и разнообразные сладости, пастилу, фрукты и сладкие пирожки.

Стол, за которым на первом месте сидела вдовствующая императрица, поблескивал лаком, его украшали цветистые костюмы стоявших придворных дам. Недалеко от вдовствующей императрицы за отдельным столиком на простом кресле из чёрного дерева без всякой пышности сидел император Гуансюй. Ему подавали кушанья двое слуг. Подойдя к столу, слуга опускался на колени; император брал чашечку и кушал, слуга же все это время стоял на коленях и, получив из рук императора опорожненную чашечку, вставал и уходил, а его место занимал другой слуга, принесший новую смену кушанья.

После завтрака вдовствующая императрица пригласила всех послушать китайских актёров. Представление длилось около получаса. Так как столы, за которыми сидели дамы, были полны вкусных сладостей, то все они охотно лакомились, совершенно не понимая, что происходило на сцене.

"Демократизм" Цыси к иностранцам проявлялся не по доброй воле: она понимала, что Китай проиграл войну с державами и обязан подчиниться их диктату.

Заискивая перед державами, Цыси пыталась изобразить дело так, что она выступала против ихэтуаней, пытавшихся истребить иностранцев в Китае, и что во всем виноваты её советники.

Державы в соответствии с Заключительным протоколом потребовали наказать 12 маньчжурских сановников, принимавших участие в антииностранном движении...

[Вик С.]