" ...Гора знаменита ещё и тем, что, по одной из версий, именно здесь находится место погребения Чингис-хана, до сих пор не найденное ни одной из многочисленных археологических экспедиций.
Вершина горы, образованная тремя рядом стоящими скалами, напоминающими корону, носит титул поскромнее ханского – Цэцээ-гун ("князь"); там находится святилище духа-хозяина горы. А ещё на одной "титулованной" вершине, на Зайсан-толгое, в настоящее время уже окруженной новостройками постоянно расширяющейся столицы, находится мемориал в честь советских воинов, оставшийся со времен Народной республики. С Зайсана я и начал подниматься на гору.
На каждой из малых вершин южного склона, не поросших лесом, видел груды камней, складываемые поднимающимися в гору паломниками в честь духа-хозяина Богдо-Улы, – "обо". По легенде, именно дух-хранитель священной горы помог в свое время изгнать из Монголии китайского наместника, когда тот, обидевшись, что в ответ на принесенное им полагающееся подношение - пошёл дождь (что в Монголии считается хорошим знаком), приказал лишить её за это "жалования". Позже, в 1911 году, китайцев выдворили из страны, восстановив утерянную государственность, и новым ханом стал глава буддийской церкви и идеолог национальной революции, тибетец Богдо-гэгэн VIII. Гора вновь помогла ему десять лет спустя, когда китайцы вновь оккупировали страну, а к городу подошла дивизия легендарного белого генерала, "кровавого барона" Р.Ф. Унгерн-Штернберга, которого тот благословил на освобождение столицы. В ночь перед разгромом китайского гарнизона специальный тибетский отряд по приказу барона выкрал Богдо-гэгэна из-под домашнего ареста в его дворце, располагавшемся недалеко от Богдо-Улы, и перевёз его в безопасное место на южном склоне.
По самой горе в свое время проходила личная молитвенная тропа Богдо-гэгэна, ныне ставшая туристическим маршрутом. Поднявшись до вершины, я пошёл этой тропой, а когда начало смеркаться, свернул в лес, чтобы побыстрее выйти в город. Пугая пасущихся на склонах оленей, наконец оказался на склоне крупной пади. Внизу увидел аккуратное двухэтажное здание старой постройки, рядом с ним – небольшой стадион, какие-то теплицы, сад, а рядом с ними – дорогу, ведущую на север, к городу.
- Вероятно, какой-нибудь интернат или детский лагерь, – подумал я; единственное, что меня смутило, – полное отсутствие традиционных каменных курганов-обо по обеим её сторонам.
Как ни в чём не бывало, я начал спускаться к дороге по крутому склону, как вдруг на дороге показался кортеж из нескольких чёрных внедорожников и одного лимузина, точь-в-точь как те, что то и дело попадались на улицах Улан-Батора в предпраздничные дни. Он промчался мимо; я, наконец, спустился на асфальт, но не успел пройти и пятидесяти метров, как за моей спиной затормозил микроавтобус, из которого выпрыгнул офицер и, спросив по-монгольски, кто я такой и откуда, принялся жестами усаживать меня в машину. Садясь, я разглядел на его шевроне надпись "Тусгай хамгаалалттай газар" – "Особо охраняемая территория". Микроавтобус развернулся и покатил обратно, по направлению к загадочному зданию.
Мы остановились на въезде, у бетонной будки КПП. Через минуту объявился караул – шестеро здоровенных монголов с отдраенными до металла "калашами", усиленно охранявших меня, пока офицеры внутри изучали мой загранпаспорт. После чего пригласили внутрь.
На КПП я увидел мониторы, куда выводилась картинка со скрытых камер, установленных на деревьях, в том числе и с того склона, где я только что прошёл, но дежурный по КПП, видимо, смотрел больше не на них, а в широкоэкранный телевизор, висевший рядом. Начальник караула, пожилой старший лейтенант, любезно налил мне попить и разрешил закурить прямо там, пока дежурный переписывал мои данные из паспорта, рассматривал содержимое моей сумки и отснятые на камеру фотографии и созванивался с начальством по поводу задержки нарушителя.
К этому моменту я почти наверняка догадался, куда я попал, но на мои расспросы – резиденция ли это какого-то правительственного чиновника, и если так, то почему вокруг ни забора, ни хотя бы предупреждающих табличек – военные хранили упорное молчание. Но вот, после очередного звонка, дежурный приосанился, надел фуражку, выключил телевизор и подошёл к окну, а меня, видимо, для того чтобы не подвергать лишнему риску очередное важное чиновное лицо, быстро усадили в знакомый микроавтобус и под конвоем повезли в сторону города. Навстречу нам проехал ещё один кортеж с красными правительственными номерами – 0002.
- Должно быть, вице-президент или премьер, – подумал я.
Миновав несколько ухоженных зданий сталинской постройки, мы подъехали к массивному забору с ещё одним КПП. С внешней, городской стороны ворот стояли две чёрные статуи всадников в старинных монгольских доспехах, изображающие, по всей видимости, воинов-телохранителей из личной гвардии Чингис-хана – кешиктенов. В окне промелькнула табличка – "Маршалын гvvр" – "Маршальский мост", и тогда наконец-то всё стало на свои места: ведь я знал, что вот уже полвека резиденция правителей Монголии, начиная с маршала Чойбалсана, находится в так называемой Маршальской пади где-то на склоне Богдо-Улы. Вот только не знал, где именно она располагалась.
- Хотя бы не пришлось тащиться пешком до города, – думал я, пока корейский "микроб" вёз меня по вечернему Улан-Батору. Вскоре мы остановились напротив здания Главного разведывательного управления Монголии. Меня сопроводили в отдел особо охраняемых территорий в комнату для допросов, куда следом за мной зашли два сотрудника в штатском – один из них, как положено, переводчик. И начались вопросы: "кто?", "откуда?", "с какой целью?", "где в настоящий момент проживаю?", "есть ли знакомые в Монголии?", "каким маршрутом шёл?", "в котором часу начал подниматься на гору?" и т. п. К счастью, по фотоснимкам с камеры отследить маршрут было несложно, но их удивило, как я за столь короткое время преодолел такое немалое расстояние по скалам.
Мне, выросшему в закрытом городе, сплошь окружённом колючей проволокой, не давал покоя вопрос, отчего резиденция президента с одной стороны отгорожена забором, а со стороны горы единственная преграда – это разве что ручей. Сотрудник неизвестного звания сообщил, что предупреждающие таблички там всё же имеются, а переводчик сказал, что "все и так знают, что там такое". Каким образом должен был об этом догадаться иностранец, так и осталось загадкой. И то верно: европейцы и американцы ходят по Богдо-Уле только по туристическим тропинкам, не сворачивая с них ни на шаг.
В ходе допроса выяснилось, что у меня имеется блог о Монголии на русском языке, где я публикую разного рода любопытные истории, переводы прозы и поэзии местных писателей. Тогда они, попросив занести этот факт в объяснительную, ушли посмотреть его, заодно прихватив мои телефон, камеру и айпад для проверки на предмет наличия в них шпионской аппаратуры.
Вернувшись, сообщили, что я могу быть свободен, но если вдруг я ещё им понадоблюсь, они мне позвонят, и я должен буду явиться к ним сюда. "А не то - худо будет!" – блеснул напоследок знанием русского языка монгол-переводчик.
Они так и не позвонили. На следующий день во время крупнейшего национального праздника страны Надома переизбранный месяц назад на второй срок президент Монголии Цахиагийн Элбэгдорж успешно и без чрезвычайных происшествий прошёл церемонию инаугурации – стало быть, служба охраны всё же знает свое дело. Надо сказать, что к моменту, когда после своей горной прогулки, ближе к ночи, я, наконец, вернулся в свою гостиницу из ГРУ, мой номер впервые за несколько дней был тщательно прибран. И стоит ли считать совпадением то, что на Надоме ко мне подошел подвыпивший мужичок, оказавшийся впоследствии отставным офицером, и за рюмкой водки с монгольским чебуреком-хушуромё, как бы между прочим, поинтересовался, нет ли у меня в сумке секретных документов?!"
Ответить с цитированием
Сообщение от Альфредыч
