11 октября 1886 г. со стороны Монголии в Кяхту вошёл караван первой китайско-тибетской экспедиции (1884-1886) Григория Николаевича Потанина. В составе экспедиции была его супруга Александра Викторовна, а также Август Иванович Скасси - он был военным топографом, по службе числился при Генеральном штабе и являлся неизменным участником восточноазиатских экспедиций Г. Потанина. К тому же Скасси увлекался фотографией и по просьбе Потанина неоднократно делал необходимые тому в работе снимки. Август Иванович и в этой экспедиции, длившейся 3 года, делал фотоснимки разных видов местностей, тибетских и монгольских буддийских дацанов, или по-местному - кумирней, а также лиц разных народностей. В одном из писем Потанин писал, что в той экспедиции Скасси сделал 84 фотографических снимка. Среди снимков Скасси были различные лица монгольской расы. Те фотографии им были отосланы в Москву, где готовились к печати специальные таблицы антропологических типов зарубежной Азии.
По прибытию в Кяхту Потанины поселились в меблированных комнатах Троицкосавска, затем гостили несколько дней в доме Чарушина, где состоялось их более близкое знакомство. В процессе общения выяснилось, что знаменитый ученый-путешественник вновь, в ближайшее время планирует посетить Монголию и её столицу Ургу, с целью сбора материалов по фольклору. Для будущей короткой поездки ему необходим был фотограф, способный сосредоточиться на снимках достопримечательностей столицы Монголии, а также её антропологических типов. Тогда-то Потанин и предложил Чарушину совершить совместную поездку. Более того, Григорий Николаевич взял на себя обязательства похлопотать за ссыльнопоселенца Николая Чарушина, чтобы тому позволили временный выезд за границу в качестве его помощника. Совместная поездка Г. Потанина и Н. Чарушина в Ургу состоялась в 1888 г. Обычно по прибытию в Ургу путешественники старались посетить русское консульство. Чарушин писал, что русское консульство находилось на возвышенном месте в верстах двух от города. Оно широко раскинулось с флигелями и надворными постройками. Путники знали, что в консульской службе можно было получить свежие новости о событиях в этой азиатской стране.
Нередко почетных гостей встречал консул Яков Парфеньевич Шишмарев, хорошо знавший многих участников экспедиций. Он был хорошо знаком с Григорием Потаниным, неоднократно бывавшим в Урге. Консул постоянно помогал русским экспедициям. Бывали случаи, когда в Урге снаряжались экспедиции по Монголии, для сбора сведений, необходимые русскому консульству. Ведь Шишмарев постоянно составлял статистические сведения, писал статьи и отчеты о Монголии. Здесь же имелся план Урги, составленный в 1860 г. специально накануне открытия русского консульства с обозначением основных достопримечательностей монгольской столицы: новых и старых дворцовых комплексов хутухты, кумирней и молитвенников, базара, острогов, русского подворья, приказа (амбаня Цы-Цин-хана), домов монгольского и маньчжурского амбаней, даже места для пастбища. Если путники останавливались на территории консульства, то гостей, в обязательном порядке сопровождали в русскую баню. Затем их размещали в удобном помещении, в двухэтажном великолепно устроенном корпусе консульства. Здесь же при консульстве в 1865 г. была открыта домовая церковь, размещенная в западном флигеле. Консул долго вынашивал идею о строительстве православной церкви на территории консульства. Случай подвернулся в 1870-е гг., в связи с мусульманским дунганским восстанием. Тогда для охраны консульства в Урге появился отряд русских войск. Я.П. Шишмареву удалось задействовать в строительстве церкви солдат, знакомых с плотничьим делом. Ургинскую церковь пристроили как домовую, к восточной стороне главного консульского здания. Иконы для нее были написаны иркутскими живописцами. В 1872 г. церковь была открыта для богослужения, хотя освещение её откладывалось по разным причинам до августа 1894 года.
Чтобы на месте решить вопрос о возможном строительстве православного храма при консульстве, туда в 1864 г. на средства кяхтинского купца М.Ф. Немчинова был направлен из Забайкалья бурятский священник Иоанн Никольский. Главной целью его поездки было собрать сведения о возможности приобщить монголов к православию. Он прожил в Урге более трёх недель, постоянно вёл открытое богослужение при консульстве, при котором присутствовали не только русские поселенцы, занимавшиеся торговлей в этой стране, но также китайцы и монголы. Также, по-видимому, из-за любопытства присутствовали ламы, которые после отъезда Никольского, читали оставленные им священные книги на монгольском языке.
Из своих наблюдений в Урге И. Никольский отмечал большую активность иностранных конфессий в Поднебесной. Однажды в Ургу поступило циркулярное предписание с рекомендацией монголам оказывать покровительство католической и протестантской миссиям. И хотя монголы верили, что бог дал каждому народу свою веру, однако харахуны - простые люди, стали ожидать новых начальников от покоривших Китай государств. Православный священник в своем дневнике с интересом описывал жизнь в монгольской столице.
Как-то, во время празднования Майдари, выпавшего на 5 апреля 1864 г., группа монгольских лам остановилась для принятия пищи, а двое лам направились к китайским лавкам за покупками, где между ними и торговцами случился спор. Ссора получила огласку и была доведена до сведения Богдо-гэгэна. Тот был ещё четырнадцатилетним мальчиком, поэтому кутухта мало задумываясь о последствиях, велел ламам поколотить китайцев. И как писал очевидец происшествия И. Никольский: "В результате огромное число лам бросилось громить китайские лавки вместе с их хозяевами"...
Китайские лавки сплошь заполняли ламаистский город, что негативно воспринималось как монахами, так и приезжавшими сюда монгольскими и бурятскими верующими. Общее народное желание убрать лавки находило сопротивление китайских купцов, имевших поддержку маньчжурского амбаня. В ламаистском городе верующих всегда было много, поэтому китайцы не упускали возможность иметь здесь прибыль от торговли. Кроме русского консульства в Урге находилось русское подворье. В 1850-1853 гг. русское подворье в Урге имело прямоугольную площадь, обнесённую частоколом, аршина в четыре вышиной с несколькими выездами. Дома стояли китайской архитектуры, крытые черепицей. А уже в начале 1890-х гг. в Урге промежуток территории между нашим подворьем и ближайшим буддийским монастырем был застроен русскими домами, над которыми возвышалась русская пожарная каланча, писал Г.Н. Потанин.
К началу XIX в., в подвластной Китаю, Монголии образовался контингент русских людей, основавших отдельные колонии, помимо Урги, в Кобдо и Улясутае, также они обустроились в Урянхайском и Дархатском крае. Число их исчислялось сотнями и постоянно росло. Русские торговые люди сносно владели монгольским разговорным языком, часть из них свободно разъезжали по хошунам с товарами, что позволяло им знакомиться с общественной и бытовой жизнью местного населения. Что же касается монгольских жителей столицы, то ещё в начале 1860-х гг. Я.П. Шишмарёв писал, что в Урге живёт от 7 до 10 тыс. лам. Поэтому неудивительно, что в столице было сосредоточено большое число монастырей. Здесь же находилась резиденция Богдо-гэгэна. Город был разделён на 27 кварталов, по количеству аймаков в стране, число которых неоднократно менялось. Прибывшие в город монголы обычно селились в квартале (аймаке) к которому был причислен их хошун, куда могло входить несколько родов. Была здесь и своя полиция, разделенная на светскую и духовную. Духовная полиция отслеживала правонарушения лам и, не взирая даже на высокое положение некоторых лам, вправе была наказывать их, если те того заслуживали.
После описания Урги Я. Шишмарёвым, прошло свыше двух десятков лет. Однако город мало чем изменился. Впервые прибывшему в монгольскую столицу Чарушину город показался единым монастырём. Фотограф свидетельствовал, здесь на 15 тыс. населения было 10 тыс. лам. Схожего мнения придерживался бурят Д.Э. Ринчинов, проводивший статистические исследования Тушету-хановского аймака Монголии в составе специальной научной экспедиции в 1915 г., отмечавший, что такое положение вещей негативно сказывалось на народонаселении Халхи. Ещё Шишмарёв отмечал, что ламы, ведущие безбрачную жизнь, невольно подстрекали монгольских женщин к упадку их нравственности. Исключение составляли ламы, ставшие таковыми не по призванию. Нередко те имели у себя на содержании женщин. Впрочем, обет безбрачия был обязателен для лам, проживавших в монастырях. Ламы же живущие в улусах имели жён и детей, но дети их носили фамилию матери.
В Урге, которая в окружности охватывала около четырёх вёрст, Чарушин обратил внимание на то, что «Основными постройками собственно монгольской столицы были те же войлочные юрты, что и в остальной Монголии; изредка небольшие деревянные строения вроде наших курных бань внутри маленького четырёхугольника, окружённого невысоким частоколом. Среди этих жалких построек резко выделялось белое здание тибетской архитектуры храм Майдари и некоторые другие кумирни да дворцовые постройки Богдо-гэгэна хутухты (Шара-Ордо)"...
Ответить с цитированием
