Интересное о Монголии

[Вик С.]

Монголы издревле знают о полезных свойствах внутренних органов животных и никогда их не выбрасывают.

[ginaki]

Когда такую еду варим, дочка младшая презрительно морщит носик: "Фу, опять свой дотур варите." Отварить, накрошить размером чуть больше чем на оливье, засыпать в варёный вермишель. С утра поесть - можно целый день сытым ходить.

[Вик С.]

Дедушкой одного из "ласточек Демократической революции" — Санжаасурэнгийн Зорига (20 апреля 1962 — 2 октября 1998) был известный учёный-монголовед Андрей Дмитриевич Симуков, известный среди монголов, как Рыжий Дамдинсурэн.

В 21 год он вошёл в состав экспедиции знаменитого Козлова, приехал в Монголию в 1923 году и всю жизнь, оборвавшуюся в тюрьме, посвятил изучению истории нашей страны. Он в совершенстве владел монгольским языком, писал свои учёные работы на старо-монгольской письменности ...

12 июля 1927 года экспедиция в составе 4 человек выехала в сторону монастыря Ламын-гэгээний-хурээ, а 3 декабря вернулась в Улан-Батар. Симукова сопровождали его супруга, повар Жамба и помощник Жаргал. Вернувшись, он писал в Москву, что это была его первая самостоятельная экспедиция, и она прошла весьма успешно.

1927 год, монастырь Ламын-гэгээний-хурээ. Слева направо: повар Жамба, супруга Симукова М.А. Симукова, сам А.Д. Симуков, сотрудник музея Жаргал и ребёнок советского специалиста Монценкопа.

Сам оригинал научного труда "Заметки путешествия по Гоби в 1927" был утерян, поэтому сохранившиеся несколько страниц на монгольском языке стали ценным историческим источником.

Эти заметки были опубликованы в №14 журнала "Монгол Ардын Нам" от 14.08.1928 под названием "Аливаа түүхэнд холбогдох дурсгалуудыг шинжлэн ирсэн" (Изучение исторических памятников).

Несмотря на процветание разбоя, экспедиция побывала в аймаках Баянхонгор и Говь-Алтай, посетила порт Бургастайн и реку Лигийн-гол, изучала географию и маркировала государственную границу, охотилась на диких верблюдов и ирбисов, собирала образцы растений и животных (чучела) для первого Государственного музея, изучала быт и образ жизни коренных жителей.

Симуков пишет, что организацию экспедиции ему поручил Институт рукописи (Судар бичгийн хурээлэн), а за её успешную работу благодарит начальника отдела Комитета взаимопомощи Степанова. В первый день экспедиции он обратился в канцелярию хошуна Баянзурх-уул, чтобы посоветоваться с чиновниками и муниципальными властями, куда им лучше направиться. На следующий день он вместе с сотрудником музея Жаргалом поехал к устью реки Байдраг и озеру Цагаан, чтобы ознакомится с аграрными угодьями. Байдраг берет начало в горах Хангай, течет по долине между горными цепями Гобийский Алтай и Хангай. Местность каменистая, много соли, поэтому что-то вырастить на полях крайне сложно, водится много диких куланов и газелей. Земледелием занимаются местные монголы, имея на руках самые примитивные орудия труда, и с каждым годом объём урожая и площадь обрабатываемых полей падает. Выращивают ячмень и шиповник для собственно потребления, выделяют долю для властей, излишки продают соседям.

Канцелярия хошуна Баянзурх-уул не оказывает этим земледельцам никакого содействия, но регистрирует площадь полей и не изымает таможенных налогов. Возможно, при помощи из центра аграрное хозяйство Байдраг могло бы развиться. Аналогичное аграрное хозяйств находится в устье реки Тэсийн-гол, но он не смог попасть туда. По слухам, оно схоже с Байдрагом.

От реки Байдраг экспедиция добралась до монастыря Ламын-гэгээний-хурээ, 3 августа направилась в сторону Гобийского Алтая и через несколько дней достигли местности Их-Богд. В этих местах вершины гор покрыты вечным снегом, а дно ущелья Битуутийн-ам покрыто круглыми камнями и толстым льдом. Они собрали около 100 видов различных, невиданных ими ранее растений. Кроме тополей и берёз по краю ущелья росли низкорослые кустарники, а из полезных зверьков – водилось много тарбаганов, как отметил Симуков.

Преодолев Их-Богд и безлюдную степь, экспедиция достигла местности Лиг, где жители тоже занимались аграрным хозяйством. Местные жители рассказали ему, что земледелием здесь начали заниматься задолго до правления Чингис-хана, когда здесь жил китайский господин Цагаан Баргун. Река Лигийн-гол маловодна, поэтому воду для полей брали из нескольких источников. Обработка земли примитивнее, чем в хозяйстве Байдраг, почва ещё более убога, но они всё же выращивали ячмень и шиповник. Поля принадлежали монастырю Ламын-гэгээний-хийд и состояли на учёте дацана Дуйнхор. Жители батрачили на полях за пропитание, получая немного ячменя или 1-2 овцы. В 1926 году на этих полях собрали около 600 пудов ячменя, которые, по словам монахов, были использованы для нужд монастыря.

Судя по уровню воды в реке Лигийн-гол, Симуков пришёл к выводу, что маловероятно, чтобы у данного аграрного хозяйства были перспективы роста. Единственный метод улучшения урожая по его мнению – усовершенствование переработки почвы и использование современных орудий труда. Он предлагал разровнять землю, разделить на квадраты и передать местным жителям.

Отъехав от реки Лигийн-гол, Симуков вместе с Жаргалом добрался до ставки бэйса Юма, где повстречался с чиновниками канцелярии хошуна Жавхлант-уул, которые прибыли для исследования государственной границы. В местности Цагаан-гол раньше возделывали поля, но забросили, потому что высох ручей. Симуков предположил, что иссяк не источник, а русло реки изъело почву и ушло под землю, поэтому, если построить колодцы и каналы, можно возродить аграрное хозяйство, у которого перспективы будут светлее, чем у хозяйства на реке Лигийн-гол. По наблюдениям Симукова, гобийские жители активно потребляют в еду хлеб и другие мучные изделия. В округе ставки Юм-бэйса и в холмах Бай-баяны-нуруу много тарбаганов, но южнее их уже не видно, а монахи запрещают местным охотиться на них. Также Симуков заметил, что здесь много угля и меди, поэтому предлагал организовать их добычу.

Далее экспедиция двинулась на юг. Южная граница хошуна Баянзурх-уул очень малолюдна, а в тот год случилась засуха, поэтому остававшиеся люди откочевали. Преодолев гору Нэмэгт-уул, экспедиция долго ехала по белой степи, пока не достигла южного края Алтайских гор – высоты Тост-уул. Там они задержались на 8 дней. Жаргал был отправлен в канцелярию хошуна Гурвансайхан-уул, чтобы добыть проводника и вьючных верблюдов, а остальные члены экспедиции в сопровождении двух следопытов направились в сторону горы Цагаан-Богд.

Когда подоспели верблюды и телеги, основная часть экспедиции направилась на юго-восток, в сторону горы Ноён-Богд-уул, а сам Симуков в сопровождении двух охотников – на юго-запад. Он познакомился с двумя замечательными охотниками. Молодого звали Лувсан, в детстве он жил в горах Тост-уул, поэтому отлично знал местность. У него было кремневое ружье, из которого он очень метко стрелял. Другим охотником был член Монгольской Народной Партии и председатель местного парткома Дорж. Симуков описывал их как бесценных друзей, которых он никогда не забудет и которым будет всегда и искренне благодарен. По словам Симукова, они показали ему уникальные места.

Октябрь 1927 года, Западн. Гоби. Слева направо: Лувсан из гор Тост-уул, Симуков, председатель парткома хошуна Дорж.

19 сентября они двинулись дальше от горы Тост-уул, вновь продвигаясь по безлюдной белой степи, преодолели хребет Бургастайн-нуруу, долину Долоон-чонын-хоолой и долину Цэнхэр-хоолой. По-другому эту местность называют Нарийн-хух-говь. Это широкая плоскость, которую с южной стороны огибает заросший деревьями хребет, который местные называют по-разному: Цагаан-богд, Хух-тумурт, Ат-богд или Дугуй-хайрхан.

Наконец экспедиция добралась до местности Маажин-шан. Здесь уже люди не живут. Видимо, раньше в местности Алтан-харуул квартировала китайская пограничная часть, иногда кочевали жители близлежащего хошуна. В те времена граница Внешней Монголии пролегала через гору Цагаан-богд, западный склон хребта Бургастайн-нуруу и местность Гурван-толь. Конечно, во времена экспедиции Симукова здесь уже не было караула китайского государства Алтан, но зато было очень много разбойников с обоих стран, а китайская пограничная часть расквартировалась на юге провинции Ганьсу, поэтому вся эта степь от Ганьсу до Цагаан-богда оказалась безлюдной. В местности Хулс экспедиция увидела множество природных источников воды и рукотворных колодцев, поэтому Симуков считал, что эта местность благоприятна для расселения людей.

В местности Маажин-шан также процветает разбой. Здесь живет около сотни семей: монголы, китайцы и киргизы. Из них особенно торгуды и киргизы любят промышлять разбоем, и многие предпочитают отселяться от них.

3 ноября 1927 года, встреча на реке Эзнээ со шведской исследовательницей Свен Хэдин.*

*На фото скорее - М.А.Симукова (сравнить с фотографией №2). Рядом с ней - Свен Хэдин.

Гора Ноён-Богд-уул была самой южной точкой их путешествия, и оттуда экспедиция вернулась к реке Эхийн-гол, где встретилась с экспедицией шведской ученой Свен Хэдин*, изучавшей сезонные изменения в горах Тянь-Шань. Они провели вместе целый день, обсуждая сезонно-климатические вопросы, затем экспедиция Симукова поехала в Улан-Батор через Хар-хот. Путешествие длилось 17 дней. Экспедиция Симукова принесла Государственному музею много ценных экспонатов растительного и животного происхождения, в том числе чучело дикого верблюда.

М. Саруул-Эрдэнэ.

Сотрудник библиотеки Конгресса США.

http://www.mongolnow.com/otchet-a-d-...i-v-1927-godu/


*При всём уважении к источнику не могу не заметить, что Свен Хэдин (1865-1952) - всё-таки мужчина. Он - знаменитый шведский путешественник, географ, журналист, писатель, график, общественный деятель.

[Вик С.]

120-й артиллерийский полк неполного состава дислоцируется в столице Монголии городе Улан-Батор. Соединение носит имя Героя Монголии генерал-полковника Цога и является неоднократным победителем всеармейских учений.

https://dambiev.livejournal.com/1573663.html

[Александр]

это М-30, походу дела

[Вик С.]

"Наши читатели знают И.А. Ефремова, как автора книг "Белый рог", "Пять румбов" и других научно-фантастических рассказов и повестей. В настоящей статье профессор Ефремов, учёный-палеонтолог по специальности, делится с читателями журнала "Вокруг света" своими впечатлениями о работе возглавлявшийся им советской научной экспедиции в Монгольской Народной Республике."

Журнал "Вокруг Света", №1 (2099) Январь 1948 г.

Древние сокровища Монголии.

В 1946 году Академия наук СССР отправила в Монгольскую народную республику первую палеонтологическую экспедицию.

Научным руководителем экспедиции был заслуженный деятель науки проф. Ю.А. Орлов, старшим сотрудником — проф. В. П. Громов, начальником раскопочного отряда Я. М. Эглон. Начальником экспедиции был назначен я.

Что же привлекало советских ученых-палеонтологов в Монголии?

Эта страна лежит в самом центре азиатского материка и представляет собою высоко поднятый участок земной коры. Другие страны на протяжении веков часто погружались на дно моря, а Монголия — очень древняя суша.

135 миллионов лет назад на этой суше развивалась и процветала наземная жизнь.

Когда-то здесь синели большие озера, в них впадали могучие реки. Климат был жаркий, тропический, растительность буйная. Огромные болота и травянистые степи окаймлялись дремучими лесами.

Эта богатая растительность доставляла обильную пищу множеству древних животных, населявших нашу Землю задолго до появления человека. Все новые их виды появлялись в смене поколений и расселялись с территории Монголии в другие страны: Индию, Северную Америку, Европу и даже Африку.

135 миллионов лет назад огромные болота и заболоченные леса покрывали монгольскую сушу, в глубоких озерах накапливались толстые слои гальки, песка и глины. В это время в болотах отложилось много остатков растений.

Затем движения земной коры подняли и смяли эти слои, исполинские массы расплавленного гранита поднялись из глубин земли, обожгли и уплотнили слои глин, песков и гальки. Остатки растений превратились в уголь, и теперь эти угольные месторождения, разбросанные по всей Монголии, дают топливо стране.

Эту бурную пору в жизни земной коры сменило время покоя, когда монгольская суша представляла собою равнину с озерами и реками. В это время на Земле господствовали гигантские ящеры — динозавры. Они жили на суше, в воде и летали по воздуху. Птицы и млекопитающие животные распространились гораздо позднее ящеров и во время их владычества были еще слабыми и очень редкими.

Динозавры были очень разнообразны: среди них встречались, хищные и травоядные. Известны травоядные гиганты до 30 метров в длину и до 70 тонн весом. Существовали страшные рогатые и шипоносные ящеры, покрытые тяжелым роговым панцирем. Хищные динозавры ходили на задних лапах, опираясь на сильный хвост; их чудовищные головы возвышались на 9 метров над землей.

85 миллионов лет продолжалось господство ящеров, — до тех пор, пока новые изменения не произошли на поверхности Земли. Снова начали подниматься горы, извергаться потоки расплавленного базальта. Климат стал суше, на месте болот раскинулись степи, изменилась и растительность.

Исчезли мягкие водяные растения древних времен. Сухие травы и кустарники не могли служить пищей исполинским ящерам: у этих чудовищ были слабые зубы и нежные желудки. Травоядные гиганты стали исчезать, а с ними началось исчезновение и хищных ящеров: им тоже стало нечем питаться.

Организм млекопитающих животных был гораздо более совершенный. Во время расцвета ящеров млекопитающие существовали в виде маленьких животных, не более наших ежей и крыс. Теперь они смогли проявить все свои преимущества, наработанные веками естественного отбора. Они сменили ящеров, быстро расселились и дали огромное количество самых разнообразных животных форм.

Многие из этих животных были очень странного вида и зачастую крупных размеров. В них были как бы смешаны черты разных современных животных. Хищники одновременно походили на волка, льва и гиену; травоядные — на слона, верблюда и быка вместе. Эти звери жили на Земле 55 миллионов лет, пока постепенно не изменились и не стали похожи на теперешних животных.

Миллион лет назад наступило новое всеобщее похолодание. Гигантские ледники постепенно покрыли Северную Азию, Европу, Северную Америку. В этот период на Земле и появился человек. Он стал быстро обгонять своих обезьяньих предков и постепенно, через труд и общественную организацию, научился мыслить, говорить и покорять себе природу.

За все эти миллионы протекших веков на поверхности монгольской суши накопилось много отложений песков и глин. Когда-то они осаждались в реках и озерах. Эти отложения красноцветных пород называются гобийскими и содержат в себе много скоплений окаменелых костей древних животных. Нередко встречаются целые гигантские скелеты динозавров или древних млекопитающих, груды стволов окаменелых деревьев — остатки когда-то росших здесь лесов. Добывая и изучая эти окаменелости, мы читаем историю нашей планеты. С этой точки зрения земли Монгольской народной республики представляются подлинной сокровищницей науки.

Наша задача.

Советская палеонтологическая экспедиция должна была осмотреть те районы полупустыни Гоби, где встречаются кладбища ископаемых животных. Нужно было найти и исследовать такие местонахождения, которые бы убедительно доказали, как богата Монголия остатками ископаемых животных. Только такие скопления остатков могли бы оправдать высокой научной ценностью своих материалов трудность их добычи в пустынных районах, удаленных от городов на тысячи километров.

В нашем распоряжении был небольшой срок. В громадных пространствах Гоби надо было выделитьть какой-то определенный район. От удачного выбора зависело очень многое. Мы остановились на наименее исследованной и трудно достижимой области в западной части Южной Гоби. В этом районе были известны огромные впадины, и можно было ожидать, что размывы глубоко вскрыли здесь красноцветные гобийские породы с остатками ископаемых животных.

Мы обосновались в районном центре — аймаке Далан-Дзадагад, оставили здесь запасы горючего и продовольствия и на трех машинах отправились к северу от Дзадагада.

В сердце Гоби.

Нигде в мире не увидишь таких сочетаний ярких и чистых цветов, как в Гоби. Бесконечные просторы этой суровой и каменистой полупустыни на первый взгляд кажутся суровыми и безотрадными, и, только привыкнув и приглядевшись, можно увидеть, как они красочны.

Чистота и прозрачность воздуха Монголии позволяет видеть очень далеко. В свете высокого дневного солнца дорога, уходящая вдаль, кажется ярко-синей лентой на серо-желтой поверхности степи. Огромные крутые скалы, поднимающиеся над равнинами, покрыты блестящей черной коркой пустынного загара. Солнечный свет дробится на зубцах, утесах, пиках и промоинах, отражается в их полированной поверхности, точно в тысячах черных зеркал, и над вершинами встает жемчужно-серая дымка, ослабляющая сверканье солнца.

Наши машины проезжали мимо откосов, покрытых светло-серым, почти белым дересом — высокой жесткой травой, по сухим руслам временных потоков, заполненных ярко-оранжевыми песками с небесно-голубыми соляными оторочками по краям, по огромным котловинам, сплошь покрытым красной глиной без всякой растительности. В этих глинистых местах и автомобильная дорога становится вишнево-красной.

Иногда, как отдельные острова посреди котловины, встречаются гигантские песчаные барханы до ста пятидесяти метров в высоту. При ветре они начинают зловеще дымиться, а когда ветер усиливается, выбрасывают из своих вершин струи клубящегося песка.

В ранние часы утра высокие барханы кажутся светло-зелеными и резко выделяются на черном фоне гор. Чем выше поднимается солнце, тем больше сереет песок и, наконец, принимает свинцовую окраску. Кое-где среди песчаного моря барханов выступают гребни базальтовых скал. Базальты, до блеска отполированные песком, поражают своим чистым лиловым цветом. Эти лиловые полосы среди желтых песков в ярком солнце — неожиданное и незабываемое зрелище.

Наши выносливые машины легко шли по трудным дорогам. Жаркие прозрачные дни сменялись холодными ночами. По утрам наш повар Никитин врывался в палатку с веселым криком: "Научная сила, кончай ночевать!". Затем слышался его возглас по адресу шоферов: "Эй вы, драконы, дзерены, чай пить!"...

[Вик С.]

Дело в том, что каждая из трех машин экспедиции получила свое имя, и названия машин были нанесены черной краской по-русски и по-монгольски на бортах. Одну из машин назвали "Драконом". Начальника экспедиции и шофера также стали звать драконами, к великому негодованию шофера. Одна из полуторатонок, которую вел шофер Пронин, отличавшийся своей осторожностью, была названа "Дзереном". Дзерены, небольшие антилопы, водящиеся в Гоби, чрезвычайно пугливы и осмотрительны. Другая полуторатонка получила имя "Смерч".

"Дракон", "Дзерен" и "Смерч" держали путь к Баин-Дзаку — огромной впадине, около пятидесяти километров в поперечнике, у северных склонов гобийского Алтая. Баин-Дзак-единственное во всем мире место, где можно найти ископаемые яйца динозавров.

Мы подъехали к Баин-Дзаку вечером. Косые лучи солнца освещали красные пески обрывов, причудливо изрезанных промоинами. Издали стены обрыва были похожи на развалины старых башен и крепостных стен. Казалось, что за серо-пепельной дымкой, окружающей равнину, поднимается из пламени целый город. Когда мы подъехали ближе, фантастическое свечение прекратилось, перед нами были только крутые стены красновато-желтых плотных песков.

В верхних слоях обрыва залегает пласт, переполненный мелкими стяжениями песчаника, то есть твердого, сцементированного песка. Эти-то стяжения и содержат в себе яйца динозавров и маленькие черепа крохотных млекопитающих того времени.

В первые же часы работы мы стали находить остатки яиц, довольно крупные куски скорлупы. Их оказалось много на поверхности размытых склонов. В песках на дне котловины нас поразила интереснейшая находка — остатки кремневых орудий и просверленные кусочки скорлупы. Было ясно, что осколки ископаемых яиц динозавров привлекали когда-то внимание первобытных людей, селившихся в этой местности. Из найденной в песках скорлупы эти люди делали ожерелья. Иногда такие своеобразные бусы попадались нам вместе с просверленными кусочками скорлупы от яиц страуса. Во времена первобытного человека в Монголии жили страусы.

Еще выше пласта сцементированного песка находится пласт рыхлых желтых песков. В нем встречались целые гнезда яиц динозавров, до восемнадцати штук в гнезде. Эти яйца, отложенные 65 миллионов лет тому назад, лежат в том же положении, в каком были оставлены самками динозавров. После откладки самка засыпала гнездо слоем песка и предоставляла солнечным лучам довершить ее работу. Совершенно таким же способом откладывают яйца современные крокодилы на песчаных прибрежных местах.

Гнездо представляет собою ямку в песке, в которой по радиусу уложены продолговатые серовато-розовые яйца. Длина яиц — 15 сантиметров, ширина — 5-6 сантиметров. Довольно толстая и плотная скорлупа снаружи, как рисунком, покрыта сетью мельчайших бугорков. Внутри каждое яйцо сплошь заполнено глинистой породой. Очень редко в соседстве с такими гнездами удается находить остатки маленьких косточек вылупившихся и погибших динозавров.

Яйца эти принадлежат небольшим травоядным динозаврам — протоцератопсам, предкам страшных рогатых динозавров более позднего периода. Вечером у костра, за ужином, я посетовал на то, что нам не удалось найти ни одного целого яйца. Шофер Андросов ("Дракон") заинтересовался разговором и утром с усердием устремился на поиски. Часа через два он принес мне целое яйцо, которое так и осталось лучшей находкой экспедиции.

В песках, лежащих ниже того слоя, где находились яйца, было много остатков самих динозавров: и полные скелеты и отдельные кости. Нашли мы также остатки небольших хищных динозавров того времени. По-видимому, они питались яйцами. Об этом говорят их черепа с несколько притупленными зубами, удобными для дробления скорлупы.

Нами было установлено, что когда-то здесь находилось устье небольшой реки, впадавшей в озеро. Осадки озерных отложений были хорошо заметны. Здесь, на песчаных отмелях и дюнах, динозаврам было удобно выводить свое потомство.

"Великий западный маршрут".

Экспедиция доставила на базу свои драгоценные находки и после короткого отдыха выступила в "Великий западный маршрут". Нам следовало пройти по гладкой равнине, окружающей Далан-Дзадагад, перевалить ущелье, пересекающее хребет Гурбан-Сайхан, и идти на юго-запад, к склонам хребта Нэмэгэту. Здесь находились никем не посещаемые котловины, которые очень привлекали нас.

Снова потянулась дорога между горных кряжей и котловин, покрытых бугристыми песками, то пустынными, то поросшими серо-голубыми корявыми стеблями саксаула. Местами нам встречались бесчисленные стада песчанок. Эти грызуны имеют обыкновение бежать перед машиной по дороге, и мелькание их юрких телец очень раздражает шоферов. Порой раздавался тонкий свист тарбаганов — огромных сурков. Иногда на склонах гор мы находили черепа архаров — баранов с тяжелыми, закрученными в кольца рогами.

Автомобильный накат по горам и степи кончился, и машины пошли по неизвестному бездорожью. Мы медленно двигались по неровному, заваленному песком сухому руслу, вдоль отвесных черных стен угрюмого хребта и, наконец, выехали в широкую котловину. На северной окраине этой впадины возвышался зубчатый массив хребта Нэмэгэту, а у его подножия в палевой дымке виднелись изрытые красные стены тех самых пород, к которым мы стремились.

Высохшие кочки, промоины и бугры было так трудно преодолевать, что только к середине следующего дня мы подъехали вплотную к красным породам. Эти рыхлые отложения легко размываются весенними водами и образуют запутанный лабиринт оврагов, русел, каньонов и ущелий. Ближе всех к нам стоял останец — отдельный высокий холм в виде усеченного конуса. Из его желтого склона, покрытого панцирем оплывшей глины, на высоте больше ста метров над нашими головами торчала крупная кость.

- Яс! Яс! Кость! — закричал проводник-монгол.

Мы гурьбой высыпали из машины и кинулись к ближайшим обрывам.

- Кости! Кости! Скорее сюда! — слышалось отовсюду.

Мы, трое палеонтологов, метались от одного места к другому, не обращая внимания на палящую жару. Уже завязался горячий спор о том, что именно мы нашли: огромных древних млекопитающих или динозавров, когда профессор Громов притащил целый гигантский коготь хищного динозавра.

Было ясно, что мы напали на громадное кладбище. Бесконечные лабиринты ущелий уходили далеко на восток. Нужно было, не теряя времени, определить участки, наиболее богатые костями, провести туда машины, разгрузить их и стать лагерем.

Меня привлекала высокая гряда, тянувшаяся прямо на восток от того сухого русла, в котором мы остановились. Я направился туда один, проклиная беспрерывные подъемы, спуски и песчаные скаты.

Вдалеке показался повар Никитин. Он был явно взволнован и отчаянно махал руками, призывая меня. Я знал, что наш повар всегда с энтузиазмом помогал разыскивать ископаемые кости, и поспешил к нему навстречу. Мы сошлись на вершине небольшого плато. Обливаясь потом, Никитин волок трехпудовый обломок берцовой кости зауропода — гигантского травоядного динозавра.

- Вот! Глядите! А там, — он показал на обрыв вдалеке, — их целая куча лежит!

Пришлось объяснить этому восторженному любителю, что, когда случается найти целое скопление костей, оттуда ничего нельзя брать.

Бедняга Никитин безропотно потащил кость обратно и привел меня к широкому выступу над крутым обрывом. Здесь удача восхитила меня так же, как и повара; и мы с ним долго носились по обрывам вверх и вниз, издавая радостные крики при виде новых и новых находок.

Следуя вниз по ущелью, я вышел в очень широкое сухое русло; и здесь мы сразу нашли четыре полных скелета хищных и травоядных динозавров. Огромные позвонки в полметра в поперечнике скатывались вниз по промоинам, когти и суставы гигантских лап валялись всюду. На выступах из плит песчаника возвышались груды огромных ребер, как кучи сухого валежника. В подмыве одного из выступов мы увидели торчавшую оттуда челюсть с черными пильчатыми зубами по 15 сантиметров длины.

Место для стоянки, несомненно, очень богатое, хотя и не совсем уютное, было найдено. Мы вернулись к машинам, но найти путь к этой котловине смогли, только сделав километров пятнадцать объезда. Здесь нам суждено было стоять целую неделю и рыться в земле с утра до ночи, не обращая внимания на страшные ветры с тучами песка. Злобные ветры эти порою казались нам проявлением гнева древних драконов, которых мы порядком потревожили в эти дни.

В поисках принимали участие все сотрудники экспедиции. Шофер Андросов, человек с удивительно острым зрением, был так окрылен своей удачей в Баин-Дзаке, что теперь это дело захватило его. Услышав, что, кроме всего найденного, ком хотелось бы найти какую-нибудь отдельную большую кость вроде бедра зауропода, он на следующий же день с рассветом исчез и предпринял самостоятельную экскурсию по склонам и вершинам хребта. К полудню наш дракон появился и, разыскав меня на раскопке, с таинственным видом шепнул: "Пойдем! Есть!"...

На отвесном обрыве, спадавшем в овраг, очень далеко от стоянки, лежало целое бедро зауропода, именно такое, какое нам хотелось найти. "Косточка" в четверть тонны весом была извлечена из породы с огромным трудом.

Эта находка осталась памятной для нас еще и потому, что, когда мы шли извлекать бедро зауропода, начальник раскопочного отряда Я. М. Эглон, шедший впереди, внезапно вскрикнул, споткнувшись, и полетел вниз головой по склону. Мы окаменели на секунду, а затем бросились к краю обрыва. Помню, как ясно я сознавал в тот момент, что, быть может, навсегда потерял прекрасного работника и доброго товарища по путешествиям. Однако оказалось, что Эглон каким-то чудом зацепился за выступ и остался цел и невредим, даже очки его не пострадали ...

[Вик С.]

Усталые, но радостные покидали мы Нэмэгэту. Нами было найдено самое крупное местонахождение гигантских ящеров не только в Монголии, но и во всем Старом Свете.

Выбравшись из нашей котловины, мы направились дальше на запад, к Золотым горам — Алтан-Ула. Машины вязли в песках, не легче было и в степи, покрытой сухими кочками. Нас бросало и жестоко било. От тряски протекали радиаторы и расшатывались все крепления. Наконец мы выехали в огромный хоолай — предгорную равнину. Где-то посреди этой бесконечной равнины находилась таинственная впадина Ширэгин-Гашун — самое низкое место в Гоби. Здесь в 1932 году наш географ Чудинов открыл кладбище динозавров.

При взгляде на равнину мы встревожились. Как пройдут по ней наши машины, тяжело нагруженные добычей с Нэмэгэту? Действительно, дорога была невероятно трудной. Поверхность равнины представляла собою хаос песчаных промоин и груды валунов. На первых же десяти километрах лопнула передняя рессора грузовика, корпуса машин страшно трещали на перекосах. К концу дня удалось пробиться на гребень длинной гряды холмов в центре равнины, и здесь машины пошли легче. Проводник наш повеселел. Мы остановились на ночлег, разложив гигантский костер, так как кругом было много саксаула. В начале следующего дня мы подъехали к впадине Ширэгин-Гашун.

Полнейшую безжизненность этой равнины не тревожило ни малейшее дуновение ветерка. Несмотря на осень, здесь стояла страшная жара.

В первый день нам не удалось найти ничего. Никаких признаков костей не было, и пас начали мучить жестокие сомнения. На следующий день, разгрузив одну из машин — «Дзерена», мы пересекли па нем впадину в нескольких направлениях. Путь лежал через убийственные для машин пухлые глины, и здесь шофер «Дзерена» впервые запел, перефразируя слова известной песни: "Хороша страна Монголия…" Потом, как только дорога становилась трудной, он всегда заводил эту песню.

Наконец, на самом дне котловины ми нашли кладбище огромных динозавров, но нам нельзя было долго задерживаться здесь. Важно было подтвердить открытие Чудинова и заметить ориентиры кладбища. Составив карту местности и поставив опознавательные знаки, мы двинулись обратно на восток.

Отъехав около двадцати километров от Ширэгина, мы попали в настоящее море песков. Более легкие полуторки кое-как пробивались вдоль края сухого русла, а грузовик зарывался в песок по самую ступицу колес. Мы ходили на разведки к горам, но другого пути, как и доказывал проводник, не было. Мы изломали все доски, которые возили с собой, чтобы с их помощью машины могли проходить по пескам, и, наконец, пробились в такие места, где песчаные бугры стали реже. Здесь машины пошли быстрее, то есть смогли делать 12-15 километров в час. На закате мы увидели перед собой гигантские стодвадцатиметровые барханы песков Хонгорин-Элисун. Они не были страшны для нас. Мы объехали их стороной по степи, которая становилась все более каменистой, и к вечеру выбрались на автомобильную дорогу.

"Великий восточный маршрут".

Наш "Дракон" ушел в Улан-Батор — столицу Монголии, куда понемногу мы начали вывозить свое имущество с базы, а мы на "Дзерене" и "Смерче" начали новое путешествие-на восток. Нам предстояло доехать до аймачного центра — Саин-Шанды, где была создана вторая временная база для работ в восточной части Гоби. До Саин-Шанды было около 800 километров, и достать проводника на такое далекое расстояние мы не смогли.

Поэтому в передовой машине непрерывно заседала "коллегия проводников" из Я. М. Эглона, меня и переводчика Лубсан-Данзана. Все мы были вооружены винтовками и по дороге охотились на дзеренов, снабжая экспедицию мясом, но в дороге были далеко не уверены.

Охота, кстати, тоже шла с переменным успехом, несмотря на хорошие винтовки и неплохие охотничьи способности членов экспедиции. Необыкновенно прозрачный воздух Гоби не давал возможности правильно оценивать расстояние. Дзерены появлялись внезапно и стремительно исчезали, так что времени для тщательного прицела не было. Наши пули ложились в землю к великому конфузу и досаде стрелков. Потом дело пошло лучше, мы научились разбираться в расстоянии. Как-то я на расстоянии 300 метров убил крупную антилопу; были эффектные выстрелы и у других.

Однажды, въехав в какое-то ущелье, мы заметили на скале над нами трех дзеренов. Я успел выстрелить, и большой козел свалился, как пораженный громом. Два других исчезли. Но как только мы сошли с машины, козел вскочил и скрылся за гребнем скалы. Мы взбежали на гребень: за ним тянулось открытое плоскогорье, и на нескольких километрах свободного пространства не было видно никаких следов у бежавших животных. У нас не было времени искать их более тщательно, но тайна их исчезновения так и осталась неразгаданной. Впрочем, тайна эта объяснялась той поистине поразительной, неправдоподобной быстротой, с которой бегают дзерены.

Несмотря на смелость, с которой мы взяли на себя обязанности проводников, незнание дороги сильно пас смущало. Выручила старая линия телеграфных столбов; вдоль нее мы и повели свои машины.

Как-то ночью мы остановились на ночлег в ущелье у самых столбов. Около нашей палатки лежал поваленный столб, висевший одним концом на железной проволоке. С наступлением вечера столб начал тихонько завывать, а к ночи заревел громче. Наконец, рев стал совершенно несносным, в палатке больше нельзя было разговаривать: мы не слышали друг друга. Один из нас не вытерпел и обрубил проволоку. Столб мгновенно умолк. Собранный по этому случаю ученый совет принял следующее объяснение: па этом участке линий сохранилась проволока, с закатом солнца где-то далеко поднялся ветер, и так как проволока возле палатки была сильно натянута поваленным столбом, то получилось нечто вроде гигантской басовой струны. В дневниках экспедиции эта ночевка так и называлась — "Лагерь ревущего столба".

Примерно километров за двести от цели нам попалась настоящая автомобильная дорога, и мы резко отклонились по ней влево, покинув наши путеводные столбы. Решились мы на такой поступок не без колебаний. Однако дорога оказалась верной, и мы благополучно прибыли по ней в Саин-Шанду, а оттуда сделали большой поход на юго-запад.

В местонахождении Баин-Шира, что в переводе значит Богатый Стол, мы разыскали полный скелет огромного рогатого динозавра-трицератопса. Нам не удалось вынуть его из породы, в которой он был как бы зацементирован. Наступили морозы, и экспедиция не могла дольше задерживаться в Гоби. Мне было очень досадно не воспользоваться такой замечательной находкой, и я долго и горячо убеждал товарищей начать выемку скелета, чего бы это ни стоило, но был принужден согласиться с их разумными доводами.

Мы залили скелет гипсом, засыпали землей и оставили для будущих раскопок. Вокруг него поставили опознавательные ориентиры, или "обо". Это были пирамиды из камней, под которыми в жестянках из-под витаминов лежали написанные по-русски и по-монгольски сообщения о находке и просьбы к тем, кто попадет в эти места, не трогать скелета.

Еще одно огромное местонахождение было изучено нами в горах Харахутул (Черный перевал). Здесь мы нашли огромный череп динозавра. В этом маршруте нам часто попадались скопления гигантских окаменелых стволов хвойных деревьев. В одном месте длинная гряда холмов была усеяна огромными черными бревнами до 15 метров длину и в 1,5 метра в поперечнике. 2 ноября при сильном морозе мы вернулись на базу, а 4-го ночью и ли уже в Улан-Баторе, окончив полевые исследования.

Домой.

В столице Монгольской Народной Республики мы провели еще месяц. Свои лучшие находки экспедиция преподнесла премьер-министру республики — маршалу Чойбалсану. В порядке культурной помощи монгольскому народу члены нашей экспедиции много поработали над организацией при Государственном музее Монголии палеонтологического отдела.

Уезжая в родную Москву, мы твердо знали, что выполнили данное нам задание. Экспедиция подтвердила огромное научное значение монгольских местонахождений.

В последующие годы нашим ученым предстоит огромная работа по раскопкам. Извлечение каждого целого скелета гигантских ящеров в 100 тонн весом — трудное и сложное предприятие, требующее множества рабочих рук, оборудования, лесоматериалов и транспорта. Помимо раскопок, необходимо продолжать поиски новых местонахождений. Особенный интерес представляют поиски костей древнего человека. Не исключена возможность, что территория Монголия является родиной предков современных людей.

Нужна еще упорная длительная работа, чтобы научные ценности Монголии не остались лежать в земле, чтобы они заговорили для человечества, обогатили музеи редчайшим экспонатами, двинули вперед научную мысль.

http://www.mongolnow.com/po-sledam-g...kih-yashherov/

[Вик С.]

Монгольский калейдоскоп.







Хадак, повязанный на дереве ...

[Вик С.]

Коты в Монголии есть ...