Армия Чингис-хана и его преемников – явление в мировой истории исключительное. Военная организация в монгольской империи была уникальной. Вышедшая из родового общества и упорядоченная Чингис-ханом, армия по своим боевым качествам превосходила вооруженные силы стран с тысячелетней историей.
Вооружение и доспехи.
В ХIII веке успех монгольских вооруженных сил обеспечили новые технологии, строгая дисциплина, отточенное боевое искусство. Технологичность номад заключалась в специализации, армия состояла из легкой и тяжелой конницы, легко- и тяжеловооруженных всадников соответственно, первые были лучниками и фехтовальщиками на саблях, вторые орудовали топорами и булавами. Приученные ездить на коне и к стрельбе из лука с детских лет, они все были превосходными наездниками и отличными стрелками. Легковооруженные бойцы и их лошади имели самое легкое защитное снаряжение.
Основным оружием первых являлись лук со стрелами, сабля и лассо. Монгольский лук, усиленный роговыми пластинками и сухожилиями, был по сути композитным. Для лука натягивающее усилие составляло 70 килограмм, а эффективная дальность стрельбы достигала 300 метров, а некоторые могли поразить цель в 500 метрах. Воины имели два лука и два – три колчана, вмещавшие примерно по 30 стрел каждый и устроенные так, чтобы предохранять их от дождя и сырости.
Стрелы были необычайно острыми и разного назначения, в основном двух типов. Легкие с маленьким острием для дальней стрельбы и тяжелые с большим широким острием для близких целей. Они имели арбалеты, стрелы которых легко пробивали кольчуги дружинников. Офицеры имели особые сигнальные стрелы, издающие сильный свист в полете. По их звуку бойцы нападали, мгновенно отходили, разворачивались и атаковали врага. Устройство «поющих» стрел заключалось в полом шарике с отверстием под острием.
Искусные мастера выплавляли стальные наконечники стрел для армии, которые, писал Плано Карпини, закалялись в соленой воде. Закалка в любой воде не дает большого эффекта. Она производилась в масле, в результате чего острие пробивало любые доспехи. Другой конец стрелы снаряжали орлиными перьями, но не потому, что куриные хуже, по-видимому, у орла перо прочнее ...
Изготовление их требовало высокого мастерства и технологичности потому, что они были строго стандартной одинаковой толщины и длины, идеально прямыми. В связи с этим, мастера, изготовители вооружения, ремесленники и строители никогда не уничтожались кочевниками при пленении. Кузнецы образовали монгольское племя дархáнов, составленное из разных этносов. Старики собирали стрелы на поле после боя, выдергивали их из трупов и отмывали. У победителей, конечно, не возникало проблем со стрелами.
Всем всадникам легкой конницы полагались сабли, как оружие рукопашного боя. Выгнутая форма сабли, выработанная в боях с носителями прямых мечей, позволяла быстрее выхватывать ее, что спасало жизнь кочевнику. Прямой меч требовал размаха для удара, а сабля удобна тем, что идет в ход прямо из ножен.
Главной силой войска были конники с саблями и луками, но сохранилось немало сведений об использовании других видов оружия. Широко применялись метательные копья – дротики, в обращении с которыми среди них были настоящие виртуозы. Часть кавалерии была вооружена ими наряду с луками.
Владельцы прочных доспехов – нойоны, баторы, телохранители – хэшэгтó, активно употребляли тяжелое ручное оружие, дающее преимущество в контактном бою: топоры и булавы. Удар ими сразу выводил оппонента из строя, боец с саблей не мог этим похвастать, особенно в схватке с латником. Их топоры называли секирами, но они выглядели как индейские томагавки, на Руси их именовали чеканами, припечатывающими насмерть. Булавы, смертельные приспособления были весьма популярными у монголов, особенно у физически сильных воинов и начальников.
Каждый солдат был обязан иметь при себе камень для заточки стрел и сабли, шило, иголки, нитки, глиняный сосуд для варки пищи и кожаный бурдюк вместимостью около двух литров для кумыса, молока или воды. В двух небольших седельных сумках имелся неприкосновенный запас пищи и запасная смена нижней одежды. Запас еды состоял из консервантов – сушеного мяса и молока.
При подготовке к выступлению десятники и сотники проверяли экипировку рядовых, вплоть до иголки и ниток, необходимых для починки одежды и снаряжения. Если во время перехода воин ронял вещь на землю, ехавший следом обязан был спешиться, поднять и отдать ее. Следующий боец обычно предпочитал не замечать находку, не до этого ему было на марше. В бою запрещалось подбирать с земли предметы, поэтому они не обращали внимания на них.
В походе каждый воин имел несколько сменных лошадей, количество которых составляло 3 – 4 головы и более, в зависимости от расстояния и материальной возможности. Одна из лошадей была вьючной с запасным оружием, предметами для ночного отдыха, продуктами питания. Дальность перехода при таком способе их никогда не пугала.
Грузовые кони оставались в обозе при активных боевых действиях под присмотром стариков и детей. В погоне за побежавшим врагом они могли удалиться на значительное расстояние от своей собственности, но это не имело значения, когда главная цель – разгром противника, была достигнута. Оторваться от своих они не боялись, спать валились на голую землю ...
Главный удар городу наносила артиллерия: гигантские камнеметы, заряжавшиеся двумястами бойцами и небольшие медные пушки, стрелявшие камнями, не делавшие «погоды», но сеявшие панику грохотом. Деревянные крепости поджигались огнеметами стреляющими горшками с горящей смолой или стрелами – факелами. Также использовали ручные пороховые бомбы, взрывавшиеся от запала, предтечу «лимонки», секрет изготовления которых стал известен на Руси в ХVII веке спустя 400 лет.
Монголы внесли в военное дело еще один вклад – использование примитивного огнестрельного оружия. В 1259 г. чжурчжень Чен Гуй изготовил «огненное ружье». Порох набивали в бамбуковый ствол, при выстреле горсть картечи выбрасывалась на расстояние до 250 метров. «Одноразовый» ствол сменился медным, затем железным и стальным по мере развития технологий. В 1480 году при стоянии хана Ахмата и Ивана III на реке Угре стороны использовали медные пищали «огненного боя».
Полного разорения городов не было, церкви не трогали, уничтожению подлежали городские стены и укрепления. Проломив стены, врывались пешие посадские мещане, вооруженные пиками и чем попало, затем влетали конники, метко бившие из луков на расстоянии, потом в ход шли сабли и булавы.
Тяжелая кавалерия имела кольчуги или кожаные латы, головной убор их состоял из кожаного или железного шлема. Прочная защита груди, плеч и шеи всадников и лошадей тяжелой конницы была из толстой кожи в виде пластинок, закрепленных внахлест, и походила на чешую.
Латы изготавливали из высушенных на огне бычьих шкур. Прочные пластины прикрепляли на одежде, защищая жизненно важные места тела воина – шею, плечи, грудь. Ламинарные панцири представляли собой кожаные пластинки из толстой шкуры, ламеллярные – из металлических пластинок, ламинарно-ламеллярные – комбинированные (лат. lamina – слой, лист; lamella – пластинка). Щит делали из шести слоев кожи, обожженных на огне. В отличие от металлических лат и кольчуг, доспехи были легкими и не сковывали движений.
Кожаные пластинки на плечах, защищающие от ударов саблей или мечом превратились в погоны солдат всех армий ... В Красной армии от погонов отказались, как от приметы царской армии, но вернули в 1943 году. В германской армии носили один погон на левом плече, они не учитывали, что рубящий может оказаться левшой. В ХХI веке женский модельер Юдашкин предложил погон, расположенный в пространстве между грудью и животом...
Одежда монгольского воина была простой и сугубо функциональной. Носили штаны из кожи и халат – дэли. На своем теле они носили шелковую чесучý весьма прочную, надо сказать. Обувью круглый год служили сапоги, низ которых был кожаным, а верх делался из войлока. Представляли они собой войлочные чулки в кожаных калошах. Эти чулки превратились в валенки, но были гораздо удобнее их, так как не боялись сырости. Зимние сапоги были сделаны из более толстого войлока и могли выдержать любые морозы. Ступни ног вдобавок были защищены от холода и внешних ударов глубокими деревянными стременами особой конструкции похожими на туфли – сабо. Поэтому европейцам они казались массивными.
Зимой в экипировку добавлялись толстая меховая шапка – ушанка и шуба из сложенной вдвое шкуры мехом внутрь и наружу – «дохá». Она была длиной ниже колен и подпоясывалась кушаком. Слово «дохá» от монгольского «дахáх» – запахнуть, закутать, так и попало в русский язык. Шуба из двойного меха, невероятно теплая вещь.
Одетые таким образом монголы легко переносили стужу и если иногда прерывали свои походы, то не из-за холода, а жары. Хорошо продуманная экипировка делала кочевника готовым к любым превратностям воинской судьбы. Он мог действовать в самых тяжелых условиях – например, в жестокий мороз или при полном отсутствии пищи в безлюдных местах. Боеготовность, помноженная на высокую дисциплину, мобильность и выносливость кочевника, сделала армию номад самым совершенным инструментом своего времени, способным решать военные задачи любой степени сложности, пишет А. Доманин...