Истории, события, заблуждения, факты ...

[Кайгородов]

Только и Хрущев участвовал в репрессиях.

[Вик С.]

33 морские мили к югу от острова Аскольд (залив Петра Великого, Японское море), 6 апреля 1987 года.

Малый ракетный корабль «Муссон» спустили на воду в 1981-м, а год спустя передали под управление Приморской флотилии. В длину судно достигало 59,3 м, в ширину – 11,8 м. Военная начинка «Муссона» состояла из шести ракет П-120 «Малахит» с дальностью стрельбы до 120 км, зенитно-ракетного комплекса «Оса-М», а также артиллерийской установки.

Вся эта мощь контролировалась штатным экипажем из 60 человек. По своей сути «Муссон» напоминал плавучую «Катюшу», готовую превратить в прах береговую инфраструктуру противника. За пять лет эксплуатации «Муссон» идеально выполнил пять ракетных стрельб, а в 1985 году его команду признали лучшей в дивизионе.

Весенние учения 1987-го начались с накладок.

Исходная дата стрельб несколько раз сдвигалась. Наконец, два малых ракетных корабля «Муссон» и «Вихрь», малый противолодочный корабль (МПК-117) и парочка ракетных катеров выдвинулись в залив Петра Великого. На «Муссоне» набралось 76 человек – компанию основному экипажу составили курсанты мореходного училища из Находки.
Около 18:00 корабли заняли позицию. Согласно плану учений, ракетные катера должны были выполнить пуск ракет-мишеней по «Муссону», «Вихрю» и МПК-117. Все так и вышло, но с парой нюансов. «Муссон» сбавил ход до 9 узлов (по другой версии вообще остановился), а стрельба велась с расстояния 21 километр, чего в первоначальном плане не было.

Вероятно, контр-адмирал Леонид Головко, руководивший учениями, решил схитрить. Позже в докладе комиссии, расследовавшей обстоятельства учений возникла такая строчка «усматривается стремление выполнить стрельбу в менее динамичной обстановке и получить более высокую оценку».

Как бы там ни было, около 18:30 первая ракета-мишень полетела в сторону «Муссона». В ответ муссоновцы пальнули двумя ракетами и артиллерией. Но уничтожить ракету-мишень не удалось, она со свистом влетела в надстройку корабля – прямо туда, где находился командный пункт. Из разрушенной ракеты полились горючее и окислитель – вся эта смесь тут же вспыхнула. У тех, кто находился поблизости от пункта управления, не было шансов выжить. Погибли все, включая командира «Муссона» капитана 3-го ранга Виктора Рекиша.

Выжившие невольно разделились на две группы – по обе стороны от пылающей надстройки. Алюминиево-магниевый сплав, использованный в ее конструкции, только способствовал горению. Моряки бежали, волоча на себе раненых, к носу и корме корабля. Все, кто находился в недрах «Муссона», были отрезаны от выхода на палубу огнем или заклинившими люками. Выбрались лишь трое. Эти мужчины вскарабкались наверх по раскаленной от жара вентиляционной трубе

«Муссон» мигом остался без связи и электричества. Пожарный насос, как и система орошения погребов, нашпигованных ракетами, перестали работать. Видимо, об этом вспомнил и Головко, который находился на МПК-117 и хотел швартоваться к борту «Муссона». В итоге контр-адмирал через громкоговоритель дал команду покинуть корабль.

На «Муссоне» уцелел лишь один спасательный плотик. Большинству моряков пришлось прыгать в воду, температура которой не превышала 4°C. Впрочем, эвакуация с горящего судна проводилась без паники. На раненых штурманов – Новикова и Багдулина – надели спасательные круги, прежде чем бросить за борт (оба выжили).

Не обошлось и без русской смекалки. Обгоревший и травмировавший спину капитан-лейтенант Игорь Голдобин приказал связать два транспортировочных контейнера из-под ракет «Оса» и сбросить в воду. Именно этот импровизированный плот сохранил жизнь большинству из 37 спасшихся.

В 19:20 все выжившие покинули «Муссон», а в 21:55 огонь добрался до ракет – и начался адский салют. Громыхало почти 40 минут, после чего внутренности корабля стали заполняться водой. В 23:30 «Муссон» пошел ко дну. Вместе с ним – 39 погибших моряков.

Разумеется, факт катастрофы, случившейся на флоте в мирное время, засекретили. Одна местечковая газета вышла со статьей о гибели «Муссона», но вскоре таинственным образом закрылась. Формально ничего не случилось, поэтому моряков, героически спасавших друг друга, никто и не думал награждать. Семьи погибших получили скромные компенсации и пособия. К месту, где на глубине 2900 метров покоятся останки «Муссона», родственников погибших не повезли: мол, что там смотреть – кругом вода.

Во время расследования контр-адмирал Головко угодил в больницу с сердечным приступом. Позже его понизили в должности. Капитан-лейтенант Голдобин вскоре уволился из флота – и ушел без воинских почестей. Из-за малой выслуги лет ему назначили минимальную пенсию.

Оказалось, что прекращение использования горючих алюминиево-магниевых сплавов при строительстве кораблей обсуждалось в СССР еще в 1974-м, но после гибели «Муссона» и новой серии обсуждений ничего не изменилось. АМг-сплавы применялись как минимум до конца 90-х.

По поводу того, кто виноват и что на самом деле случилось на учениях 1987 года, до сих пор идут ожесточенные споры. Говорят, много позже один неизвестный генерал грустно пошутил: «Зато мы убедились в надежности нашей ракеты: даже в виде мишени она несбиваема».

https://ucmopuockon.livejournal.com/16468330.html

[Степанов Сергей]

Даже в виде мишеней не сбиваемая,
дак скоко промблем могет сотворить така несбиваемая мишень,кода читал подумал про это, а в последних словах даже оторопел маненько, оказыватся не один я такой "вумный"

[valerok]

Иногда приходиться признать,что очень мало знаешь о ВОВ.

https://zen.yandex.ru/media/oruzie/k...e3590f6663ed01

[Александр]

фото....
вот и вся правда.....

[Сергей Карцев]

Иногда приходиться признать,что очень мало знаешь о ВОВ.

https://zen.yandex.ru/media/oruzie/k...e3590f6663ed01

Всё это давно известно. И насчёт американской "помощи", за которую платили золотом и не только во время войны, но и после. Такие вот помощники. На войне США сделали не плохой бизнес.

[Вик С.]

В этот день - на Страстной седмице 1930 года застрелился Маяковский.
А это фото железного венка Маяковскому.

Примечателен был и траурный венок поэту составленный его единомышленниками. «Железному поэту – железный венок», – гласила надпись под ним. Четыре металлические пластины создавали подобие циркуля и наугольника. «Натюрморт» из металла обрамлял выполненный в форме пентаграммы моток проволоки толщиной в палец– не то венок, не то венец терновый или и то, и другое одновременно.

От него веяло жутью: то был совершенно неприкрытый конструктивистский вариант изображения масонского Бафомета, сидящего с оттопыренными лапами на земном шаре (шестеренке). Силуэт его просматривается весьма отчетливо. Символ нечисти был изображен старательно и небесталанно. Инсталляция сия была, разумеется, посланием посвященным.

Это расстарался художник-авангардист А. Лавинский – муж художницы Е. Лавинской, родившей от Маяковского сына. Ничего скандального в том для причастных ко всякого рода мистериям-буфф не было: все они были одной большой «семьей».
Свои провожали своего.

Но обо всём по порядку.

«Я люблю смотреть, как умирают дети».
Надо сказать, что советское литературоведение обходило анализ этого вирша Маяковского за версту, словно чумной барак. Едва ли не единственным, кто всерьёз вознамерился поразмышлять над сказанным, стал Ю.А. Карабчиевский, печатавшийся исключительно в зарубежных изданиях. Впрочем, вдаваться в пространные размышления на сей счёт он благоразумно не стал. Тем не менее, — а куда деваться-то! — литературознавец отметил, что от кощунственности этих строк «горбатится бумага, со строчки, которую никакой человек на земле не мог бы написать ни при каких условиях, ни юродствуя, ни шутя, ни играя, — разве только это была бы игра с дьяволом».
Г.В. Свиридов был категоричен: «Человек, который написал: “Я люблю смотреть, как умирают дети, — не может быть назван человеком. Это — выродок”».

Менее, чем за год до самоубийства стихоконструктор в очередной раз напомнил о себе, как о лютом безбожнике. 10 июня 1929 года он выступил по поручению Федерации советских писателей на втором всесоюзном съезде союза воинствующих безбожников. Другого кандидата для приветствия среди советских письменников не сыскалось.
Речь была короткой, но сильной. В ней он назвал Достоевского величайшим богоборцем. Оставалось лишь гадать: то ли он вообще не читал Достоевского, то ли ничего не понял из прочитанного. Толстой был отмечен Маяковским, как «богостроитель», что тоже звучало вполне невежественно. Наконец, он заявил, что «у нас» были и величайшие «богодураки». Имён последних он, правда не назвал, но догадаться, о ком шла речь, было нетрудно: двое из выступивших на съезде ВИП-персон, отметились в свое время в качестве «богодураков»-богостроителей – наркомпрос Луначарский, продавленный с помощью ОГПУ в советские академики, и Максим Горький. С последним у Маяковского были личные счёты, и «великий пролетарский поэт» даже обещался «набить морду» «великому пролетарскому прозаику» за распускавшиеся-де им клеветнические слухи о некой «постыдной» болезни стихоплёта. Однако, в тот день бывшие богостроители клеймили с трибун христианство и весь религиозный мир как мир – «ненавидящий человека». «Христа, – распалялся Луначарский, – никогда не существовало, а Евангелие, или жизнеописание Христа, есть прямой обман попов».

Булгакову было, с кого списывать Мишу Берлиоза и Ивана Бездомного.
Причины развернувшейся в 1929 году вроде бы ни с того ни с сего травли Маяковского загадочны. Власть не третировала его: внешне партия была вполне равнодушна к исправному исполнителю её воли. Едва ли «борьба с бюрократизмом», присущая поделкам Маяковского поздней поры, могла стать причиной начальственного неудовольствия. А тем более, гнева. Хотя да: съездить в очередной раз в Париж, по которому уже гуляли члены его почти «шведской семьи» – Лиля и Ося, – ему не позволили, что стало для Маяковского неожиданным и тяжёлым ударом. Формально язвило Маяковского не государство, а «гражданское общество» в лице «политико-литературной общественности» – «тамо гади их же несть числа».

1929-й год не даром называют «годом великого перелома» – ломалось, трещало и скрежетало буквально всё: перспектива катастрофы для режима и страны в целом становилась более чем реальной, пути выхода из сложившейся ситуации виделись всем по-разному, а посему оппозиции плодились одна за другой.

Маяковский умел нравиться начальникам – в том числе и тем, что были вхожи в высочайшие кабинеты. Это хорошо в мирные времена, но когда хватаются за ножи, друг всем становится врагом всех.

Думается всё же, что Маяковский просто всем надоел и «инвалюту» на него решено было больше не тратить. Это было воспринято им. как знак высочайшей немилости, что вполне понятно: человека лишили возможности иметь отдушину. Для фигуры, привыкшей быть «выездной», это было равносильно катастрофе, ибо больно било не просто самолюбию, но и по социально-политическому статусу, по «положению в свете». К тому же он явно исписался, а реклама Моссельпрома в условиях вновь возникшего дефицита всего и вся, становилась никому ненужной. Что оставалось Маяковскому? Воспевать вождей и трудовые будни. Невесёлая перспектива для ловкого циника, каковым он был. Навсегда ушло то время, когда можно было плевать в лицо публике, получая в ответ её бурные аплодисменты. Власть советов – это вам не проклятый царизм.

Смерть поэта стала шоком не только для начальников РАПП. Их наспех сочинённое письмо в Политбюро с самооправданием, типа, «это не мы!» свидетельствовало о том, что эти «пролетарские вожачки» в литературе, действовавшие по привычной программе, и впрямь были не при чём, или же были разыграны втёмную.
Но кого они только не третировали? Булгакова в том же 1929 году они чуть не свели в могилу! Доставалось от РАПП и вполне своим: есть друг друга поедом давно уже стало для «пролетарских писателей и поэтов» образом жизни. Это был способ их существования, смысл их жизни.

В Страстной понедельник 14 апреля 1930 года – в день смерти Маяковского – «Литературная газета» поместила объявление, в котором говорилось, что 19 апреля, на которое приходилась Великая суббота, т.е. в канун православной Пасхи, «в Красном уголке РЖСК им. Л. Красина (проезд Художественного театра, д. 2), антипасхальный вечер. Выступят: И. Батрак. М. Голодный, А. Иркутов, В. Маяковский. М. Светлов, Д. Хаит».
Что собирался читать в тот вечер Маяковский?
Не исключено, что вот этот богоборческий и богохульный вирш, состряпанный наспех ещё в 1923 году и тиснутый в «Известиях» тоже накануне православной Пасхи — в Страстную (Великую) субботу. Называлось оно «Наше воскресенье».
Конец советского футуриста – богохульника и кощунника – и как человека, и как стихотворца – был одновременно и банален, и страшен, и закономерен.
Он оказался ненужным никому. Даже самому себе.
Хорошо ещё, что в отличие от «казуса Есенина» после самоубийства Маяковского массовых суицидов в его честь не отмечалось. Мозг поэта-главаря был изъят из черепной коробки и передан в Институт мозга, где уже хранилось содержимое головы впавшего в безумие Ильича.

Похороны Маяковского, ставшие своего рода «перформансом», как это именуют в наше время, были исполнены мрачной – мрачнее некуда – символики, злой иронии и даже издёвки. Гроб бывшего русского дворянина и офицера, счастливо отвертевшегося от передовой, везли на обитом железом грузовике, символизировавшем броневик. То была придумка, Д. Штернберга, Дж. Левина и В. Татлина – автора проекта очередной богоборческой «Вавилонской башни». На «броневике» везли того, кто ездил на новейших иномарках и одевался во всё заграничное. Это, конечно же, было издёвкой над поэтом.

В печь гроб опускали под пение «Интернационала». В этом тоже был свой «сюр», хотя сей гимн отверженных исполнялся в ту пору по поводу и без повода. Но несмотря на все призывы самодеятельного хора, заклеймённый проклятьем персонаж, так и не встал.

Останки нераскаянного безбожника-бунтаря были преданы революционному (так и хочется сказать «адскому») огню и пламени Донского крематория. Кое-кто спустился вниз по лестнице, чтобы посмотреть в глазок, как они превращаются в пепел. Воспевал ли кремацию в своих рекламных лесенках Маяковский – неизвестно.
И невольно приходят на ум слова великого сына Земли Русской Авраамия Палицына: «…друзи его беси не придаша много лет жития, и Златоустаго писания и на сем збысться реченное: “таковую бо честь беси приносят любящим их”».
Аминь.

"Нам ли растекаться слёзной лужею"?

https://foto-history.livejournal.com/13446562.html

[Альфредыч]

Помнится мне, что высказывались обоснованные подозрения относительно "самоубийства" "певца революции"!

[valerok]

Читаем про НЛО,пирамиды и прочии чудеса,а между тем находятся люди,которые эти чудеса переводят в практику.Уже построена система пирамид по образцу египетских.

https://zen.yandex.ru/media/myeye/to...d7cd02ce77c076

[Gans]

Читаем про НЛО,пирамиды и прочии чудеса,а между тем находятся люди,которые эти чудеса переводят в практику.Уже построена система пирамид по образцу египетских.

https://zen.yandex.ru/media/myeye/to...d7cd02ce77c076

Дададдд.... главное, шоб не рухнула