Истории, события, заблуждения, факты ...

[Вик С.]

Сергей Ч.

Может быть - "фартовый", от жаргонного слова "фарт" - удача, риск, хотя я думаю, что эммиграция первой волны руководствовалась скорее близостью расположения страны, относительной дешёвостью проживания или похожестью языка. Географически эмиграция из России была направлена прежде всего в страны Западной Европы. Первое направление: государства Прибалтики Литва, Латвия, Эстония, Финляндия, второе - Польша, то есть территории, исторически являвшиеся частью Российской империи. Третье направление: Турция, а из нее в Европу, на Балканы, в Чехословакию и Францию. Муж Матрёны был офицером, имел отношение к попыткам освобождения Николая Второго, а Прага наряду с Парижем, Берлином, Белградом, Софией была одним из центров политической жизни русской эмиграции в 20-х годах.

[Сергей Ч.]

Сергей Ч.

Может быть - "фартовый", от жаргонного слова "фарт" - удача, риск, хотя я думаю, что эммиграция первой волны руководствовалась скорее близостью расположения страны, относительной дешёвостью проживания или похожестью языка. Географически эмиграция из России была направлена прежде всего в страны Западной Европы. Первое направление: государства Прибалтики Литва, Латвия, Эстония, Финляндия, второе - Польша, то есть территории, исторически являвшиеся частью Российской империи. Третье направление: Турция, а из нее в Европу, на Балканы, в Чехословакию и Францию. Муж Матрёны был офицером, имел отношение к попыткам освобождения Николая Второго, а Прага наряду с Парижем, Берлином, Белградом, Софией была одним из центров политической жизни русской эмиграции в 20-х годах.

Пусть будет фартовый... смысл фразы остается же...

[Вик С.]

Деятельность японской разведки и в годы русско-японской войны.

Ещё за десять лет до начала русско-японской войны японцы направили в Россию, и в особенности в Маньчжурию и на Дальний Восток, большое количество своих шпионов и диверсантов. На основании получаемых от них сведений тщательно изучалась организация и боевые возможности российской армии и флота, будущий театр военных действий и составлялись оперативные планы ведения войны.

Японские шпионские группы располагали значительными средствами для шпионско-диверсионной работы и для приобретения помещений, которые приближали их к массе населения. Как правило, приобретались небольшие мелочные лавчонки, преимущественно булочные, которые посещались всеми слоями населения. В эти лавочки в числе других покупателей приходили солдаты и офицеры русской армии, из разговоров которых, иногда неосторожных, можно было узнать очень многое, не говоря уже о том, что офицерские и солдатские погоны давали возможность определить, какие новые части русских появились в этом районе.

Обычно беседа с русскими офицерами и солдатами начиналась "случайным" вопросом, который задавал старший группы шпионов, обычно - хозяин заведения, а остальные шпионы работали "молча" приказчиками, грузчиками или просто толпились около лавочки.

Немало шпионских сведений получили офицеры японского Генерального штаба и от посетителей опиекурилен.
Одной из наиболее распространенных среди японских шпионов и разведчиков профессий была профессия фотографа. Некоторые из фотографов-разведчиков оказывали большие услуги японскому Генеральному штабу.

Отдельные японские офицеры работали также "прачками" или ловили "рыбу" в водах близ русских берегов.
Более того, уже во время войны было обнаружено несколько японских шпионов, работавших санитарами в русских госпиталях. Японские шпионы работали также поварами, кочегарами и официантами на русских и иностранных пароходах, курсировавших между русскими и иностранными портами. Японские шпионки охотно устраивались на работу в качестве нянек и горничных в семьи к военным или к знакомым военных.

Очень часто шпионские группы работали в качестве строительных рабочих над возведением укреплений, собирая точные сведения о размерах этих укреплений, тем более что русское командование во время русско-японской войны показывало исключительные образцы преступной небрежности в отношении хранения военной тайны. Так, например, при постройке портов на Куанчендской позиции подрядчикам-китайцам были выданы планы фортов. Более того, даже охрана этих фортов была организована из сторожей-китайцев.

В тылу царской армии во время войны такие шпионские группы японцев, действовавшие на территории сектора, обычно возглавлялись японскими шпионами-китайцами. Они, как и руководители шпионских групп на японской территории, имели в своем распоряжении группу шпионов от трёх до пяти человек.

Сбором сведений в пользу японцев во время войны занимались также мелкие торговцы - китайцы и корейцы. Они торговали русским табаком и японскими папиросами, местными лакомствами и безделушками и под этим предлогом успешно собирали нужные японцам сведения.

У многих из царских офицеров служили денщиками китайцы. В Ляояне эти "денщики" аккуратнейшим образом два раза в неделю собирались у японских агентов и давали им сведения о своих господах.

Для получения информации японским разведчикам в большинстве случаев не требовалось никакой хитрости или изобретательности. Нужно было только иметь "своих" людей в общественных местах и слушать то, что болтали многие офицеры, а иногда и солдаты.

Многие японские шпионы, офицеры Генерального штаба, "специализировались" в качестве содержателей публичных домов и курилен опиума. "Японские" улицы таких русских городов, как Владивосток, Никольск и другие, состояли почти сплошь из публичных домов. Число японских шпионов-сутенеров и содержателей публичных домов колебалось в среднем от одной трети до одной пятой всех японских подданных, проживавших в городах Дальнего Востока. И проститутки, и офицеры японского генерального штаба делали одно общее дело. Они не гнались за деньгами, а выкрадывали из полевых сумок, портфелей и карманов посетителей публичных домов различные документы.

Так, например, в городе Мукдене вплоть до русско-японской войны штаб-офицер Нагакио содержал четыре публичных дома, через которые собирал необходимые шпионские сведения для японского Генерального штаба.

В Порт-Артуре ещё до войны 1904–1905 гг. долгое время существовал публичный дом, открытый американской подданной Жанетой Чарльз. Помимо обычного для данного заведения занятия, шпионское ремесло в его стенах достигло чрезвычайно больших размеров. После закрытия полицейскими властями заведения Жанеты Чарльз в Порт-Артуре, она переехала во Владивосток и также открыла публичный дом под названием "Северная Америка". Как и в Порт-Артуре - во Владивостоке велась разведывательная деятельность в пользу Японии и её союзников - Великобритании и США.

Немало японских шпионов работало приказчиками не только у русских, но и иностранных купцов в городах Дальнего Востока. Один из английских торговцев, часто бывавший во Владивостоке, имел здесь своего приказчика-японца. В начале января 1904 г. этот "приказчик" заявил своему хозяину, что больше он работать не будет. Англичанин никак не мог уговорить его не бросать работы, хотя и обещал ему утроить жалованье. Каково же было изумление англичанина, когда он по приезде в Токио встретил на одной из главных улиц города "своего" приказчика в форме капитана японского Генерального штаба. Офицеры японского Генерального штаба нередко устраивались на работу в парикмахерских городов или станций, где стояли гарнизоны царской армии. Обслуживая офицеров и солдат, шпионы-парикмахеры устанавливали состав расквартированных частей армии, добывая сведения, нужные японскому Генеральному штабу.
Вместе с сотрудниками Генерального штаба, разведывательной деятельностью занимались и японские дипломаты, при этом особую активность проявил японский посол в Петербурге.

Таким образом, японский Генеральный штаб ещё задолго до начала русско-японской войны сформировал обширную агентурную сеть в России, через которую собирал все необходимые сведения о будущем дальневосточном театре военных действий.

[Вик С.]

В первые месяцы войны Японии хватало кадров, завербованных ещё в мирное время. Но с расширением театра военных действий их число не стало удовлетворять Генеральный штаб. Поэтому Япония спешно стала заниматься вербовкой новых кадров, главным ядром которых стали представители местного китайского населения.

Проведению успешной вербовки китайцев на сторону японцев способствовало почти полное в связи с войной прекращение местной торговли. Многочисленные китайские торговцы и приказчики остались без работы и охотно соглашались на предложения японцев заняться агентурной деятельностью. Особую ценность для японской разведки составляли китайцы, хорошо знавшие русский язык. На содержание этой категории своих шпионских кадров Япония тратила огромные средства. По свидетельству разоблачённых агентов, они получали по 200 иен ежемесячно, что по тем временам представляло довольно солидную сумму. Не знавшим русского языка и не представлявшим особую ценность агентам выплачивалось около 40 иен.

Японский унтер-офицер Кого.

Особую ценность для японской разведки представляли те китайцы и корейцы, которые работали у русских в качестве переводчиков и писцов. Китайцы и корейцы, работавшие у русских и являвшиеся японскими шпионами, очень долго не были разоблачены. Лишь в конце 1904 г., т. е. спустя полгода после начала войны, из ряда дел о японских шпионах удалось установить, что среди переводчиков китайцев и корейцев, работавших в царской армии, были японские шпионы.

Китайский купец Фань-фынь-кунь.

Для того чтобы затруднить доступ шпионов и разведчиков со стороны противника, японцы применяли следующий прием: путем дознания они выясняли пути, по которым шел тот или иной русский разведчик, узнавали названия деревень, где он останавливался, владельцев домов, где он ночевал, после чего привлекали всех этих лиц во главе со старшиной селения к ответственности, как пособников русской разведки.

Однако, по мере развертывания военных действий японским шпионам и разведчикам становилось всё труднее и труднее работать на линии фронта. Использование японцами китайцев и корейцев для разведывательной работы вскоре потеряло своё преимущество. Хотя корейцы и китайцы, как местные жители, хорошо знали местность, но и они стали вызывать у русских не меньше подозрений, чем японцы, особенно после того, как удалось установить наличие среди японских шпионов корейцев и китайцев.

Арестованный японский шпион.

В то же время связь между японскими шпионами через фронт, передача донесений была очень затруднительна, особенно в первый период войны, когда японская армия продвигалась мелкими частями. Своевременная доставка по назначению относительно легко собранных сведений нередко наталкивалась на непреодолимые препятствия. Воюющие стороны находились друг от друга на значительном расстоянии, и поэтому собранная информация часто запаздывала или попадала в руки русских.

Задержанный японский шпион.

Для сохранения и своевременной доставки собранных сведений "по назначению" придумывались всевозможные ухищрения. Так, донесения вплетались в косы китайцев, помещались в подошву обуви, зашивались в складки платья и т. п.

[Вик С.]

Наряду с этим японские шпионы, заметив, что китайцы перед началом боев в их деревне бросали свои дома и уезжали по различным направлениям, стали использовать их для передачи сведений по назначению. Этих беженцев японцы использовали и для прокладки телефонных линий. Так, русские разъезды неоднократно задерживали китайские арбы, груженные пожитками, среди которых оказывались катушки с японским телефонным проводом, а иногда даже находились и телефонные аппараты.

Японские шпионы переходили через линию фронта и под видом бродячих рабочих, носильщиков, странствующих китайских купцов, погонщиков скота, искателей корня женьшень и т. д.

Японские разведчики для доставки донесений по назначению, особенно в ночное время, надевали форму русских солдат, офицеров и очень часто переодевались русскими санитарами.

Казаки ловят японских шпионов в деревне возле Кунгчулинг.

Генерал Мартынов, начальник штаба 3-го Сибирского корпуса, в донесении командованию сообщил, что японские офицеры, выдавая себя за торговцев и парикмахеров, занимаются шпионажем в районе военных действий, используя местных жителей. Но японская агентура проникает глубже, чем предполагает русское командование. Китайские, якобы домработницы, у некоторых офицеров Сибирского стрелкового полка в Порт-Артуре - в действительности японки. А по мере продвижения японской армии в глубь Маньчжурии японцы вербуют китайцев и маньчжур, работавших ранее у русских переводчиками или прислугой. Некоторые из них становятся лазутчиками японцев. В русском отчёте от 21 июля 1904 г. говорится, что японцы меняют боевые позиции, только получив информацию о том, что неприятельских войск поблизости нет.

Китайцы, собирающие информацию в тылу русской армии, передавали её при помощи оптических сигналов. Подполковник Незнамов свидетельствовал: "Часто мы задерживали китайцев, подававших знаки японцам с помощью фонарей или связок горящей соломы. Китайцы были до того смелыми, что порой подавали сигналы даже во время боя. В августе 1904 г., в битве под Ляу-Янг, мы застрелили одного из них: он не побоялся подавать сигналы с крыши нашего дома, в окружении сражавшихся солдат. А если сбор информации требовал технических знаний, к нам в тыл под видом китайцев забрасывались японские офицеры. Так, в апреле 1905 г. мы арестовали одного, якобы китайца, который оказался лейтенантом 23-го драгунского полка японской армии. От него мы узнали, что и на фронте под Мукденом действовало много разведчиков-японцев.

Пленный японец, пойманный у деревни Юхуантунь.

В Порт-Артуре было особенно много шпионов из общества "Чёрный дракон". Во время блокады эти агенты совершали и диверсии: перерезали кабели прожекторов или взрывали минные заграждения на подступах к порту. Отчасти этим объясняются минимальные потери японских войск во время пяти атак на Порт-Артур.

Японцы использовали также и венесуэльца Рафаэля де Ногалеса. При передаче информации он применял китайский приём : овощи и фрукты укладывались в корзине в особом порядке и становились носителями закодированного сообщения. К примеру, три абрикоса, два манго и пакет риса означали три миноносца, два крейсера и один пехотный батальон. Японцы пользовались услугами и другого иностранца - знаменитого британского шпиона Сиднея Рейли. Еще за несколько лет до начала русско-японской войны он основал в Порт-Артуре фирму по импорту лесоматериалов и, кроме того, возглавил фирму "Азиатский Восток". Хотя Рейли был английским шпионом, в 1900-1904 гг. он снабжал ценными сведениями и японцев. Разоблаченный русской контрразведкой, он сумел бежать в Токио, где получил щедрое вознаграждение за оказанные услуги.


За какую только работу не брались японские шпионы и разведчики, чтобы собирать нужные Генеральному штабу и морскому ведомству Японии сведения. Известно, например, что подрядчиком по очистке нечистот в Порт-Артуре был помощник начальника штаба осадной 3-й японской армии. Частые свободные поездки по городу "подрядчика", обычно сидевшего на ассенизационной бочке, оказались для вражеского командования весьма полезными. Командующий осадной армией генерал-полковник Маресукэ Ноги был прекрасно осведомлен о делах в русской крепости.

Для передачи сообщений через фронт применялась и такая уловка. Нарядившись уличным торговцем, шпион в корзине нёс товары различных цветов, причем каждый цвет товара обозначал определенный род войск, а каждый мелкий предмет - оружие: трубки - тяжёлую артиллерию, папиросы - полевые пушки, а количество этих предметов точно соответствовало количеству того или иного рода оружия на данном участке фронта. На товарах "торговца", кроме того, делались мельчайшими иероглифами записи, которые в отдельности ничего не значили, но, собранные агентом воедино, давали ему полное и чёткое донесение.

Передача донесений от одного японского шпиона другому облегчалась их системой. Каждый агент получал крохотный металлический номер, который он мог прятать в косу, между пальцами ног, носить во рту.

Схваченные китайские шпионы, работавшие на японцев

Очень много ценных сведений о состоянии и передвижении русской армии японский Генеральный штаб получал из русской прессы того времени, которая, несмотря на наличие цензуры, с преступной небрежностью публиковала многие вещи, не предназначенные для достояния общественности. Газеты оперативно сообщали о мобилизации той или иной части войск для отправки на Дальний Восток и даже сообщали сведения "из достоверных источников" о переброске войск в те или иные районы. Разумеется, все эти сведения по телеграфу передавались за границу, в результате чего японский Генеральный штаб имел полное представление о пропускной способности железных дорог, о количестве русских войск и пунктах их сосредоточения. Особо ценным источником сведений о русской армии для Японии был "Вестник Маньчжурской армии", в котором публиковались не только списки потерь, но и указания точных позиций русской армии. Так, в №212 и 245 "Вестника" были помещены "всеподданнейшая" телеграмма главнокомандующего генерала Линевича и приказ о производстве смотра прибывшим на театр военных действий пластунской бригаде, 4-й стрелковой бригаде и кавказской казачьей дивизии. В №225 был опубликован приказ главнокомандующего за №444 о производстве смотра 5, 17 и 9-му армейским корпусам 3-й армии и 10 и 6-му сибирским корпусам 3-й армии.

Японские агенты не ограничивали свою деятельность на сбором информации. В их задачу входила также и организация диверсионных актов. Диверсионная, подрывная работа японских шпионов и разведчиков давала себя чувствовать почти на каждом шагу. Все чаще и чаще казачьи разъезды ловили китайцев или японцев, переодетых в китайскую или монгольскую одежду, при разборке железнодорожных путей или порче телеграфных линий.

Офицеры японского Генерального штаба, еще до войны занимавшие те или иные должности на железнодорожных стройках Маньчжурии, руководили многими японскими шпионами, одетыми в китайскую, корейскую и монгольскую одежду и устроившимися работать в качестве строительных рабочих. Кроме того, некоторые из лиц других национальностей (китайцев, корейцев, маньчжур и монголов), занятых на строительстве этих железных дорог, также были завербованы японцами для шпионской работы. Проникновение японских шпионов на строительство железных дорог облегчалось тем, что, начиная с 1899 г., царское правительство выписывало на строительные работы десятки тысяч китайцев из Тяньцзиня и Чифу, где были сосредоточены крупные центры японского шпионажа. Естественно, что среди прибывавших партий строительных рабочих было немало японских шпионов и диверсантов.

Основной упор делался на организацию подрывов железнодорожных мостов и порчу железнодорожного полотна. Так, в феврале 1904 г. они создали в Пекине диверсионную группу из шести человек и направили её в район станции Цицикар с целью разрушить там железную дорогу. В состав этой группы вошли подполковник Иосика, капитан Оки и четыре студента. Диверсанты пересекли территорию Монголии, но были задержаны русским разъездом.
В начале апреля 1904 г. в окрестностях Харбина были задержаны два японских офицера. Они были одеты тибетскими ламами и готовились к крупной диверсии. У них отобрали более пуда пироксилиновых шашек, несколько коробок бикфордова шнура, динамит и ключи для отвинчивания рельсовых гаек.
В конце апреля 1904 г. были арестованы пять китайцев, подложивших пироксилиновые патроны под русский воинский поезд около станции Хайлар

По законам военного времени ...

В мае 1904 г. японцы создали в Тяньцзине диверсионную группу из восьми человек. Группе была поставлена задача просочиться в Маньчжурию, взорвать Маньчжурскую железную дорогу и совершить нападения на места расквартирования начальствующего состава русской армии. Диверсанты были снабжены взрывчаткой, пилами и топорами. Однако, и эта диверсионная группа была своевременно задержана.
Жизненно важная для русской армии Транссибирская железная дорога много раз становилась объектом диверсий японских лазутчиков.
Но в большинстве случаев эти попытки удавалось пресечь или предотвратить, и железнодорожное сообщение с Россией не прерывалось на протяжении всей войны.

[Вик С.]

Японцы предприняли попытку массовой заброски своей агентуры в Порт-Артур. Это были шпионы, работавшие на японскую военно-морскую разведывательную службу. Жандармский ротмистр Загоровский, обеспечивавший безопасность в крепости, доносил в Харбин начальнику Заамурского корпуса пограничной стражи генералу Чичагову следующее:

"Из потопленного у Голубиной бухты брандера удалось высадиться и проникнуть в крепость переодетым японским шпионам, скрывшимся в городе, а по ночам с окрестных высот устраивавшим сигнализацию с неприятельской эскадрой. Две ночи это замечалось. Сигналы подавались фонарём с разных мест и даже между домом коменданта крепости и интендантскими складами. Приняты энергичные меры к задержанию виновных. Сообщается о задержании 20 человек, которые были пойманы при передаче неприятелю сигналов. Населению разъяснялась ответственность за шпионаж в военное время, и было дано поручение гражданскому комиссару объявить об этом и расклеить объявления на русском, китайском и английском языках."

Самой значительной фигурой среди японских шпионов был старый китаец Лин. Он долгое время успешно работал на японскую разведку. Контейнером для переноски шпионских сведений ему служили золотые зубы. Как правило, Лин записывал добытую информацию и рисовал схемы местности с помощью лупы на маленьких кусочках пергамента, а затем скатывал их в шарики размером с булавочную головку и вкладывал в один из зубов, который потом заделывал воском. Он был пойман во время неожиданной облавы в осаждённом городе. Содержимое его вставных зубов было обнаружено совершенно случайно. Лин понёс наказание по законам военного времени.

Много японских шпионов оказалось среди переводчиков китайцев и корейцев, работавших в порт-артурской администрации и вольнонаемными в гарнизоне. 18 сентября 1904 г. российский министр внутренних дел князь Святополк-Мирский доверительно информировал наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева о следующем: "Пребывающий в Санкт-Петербурге корейский посланник уведомил, что ему доподлинно известно, будто бы подкупленные Японией корейцы и переодетые в корейские платья японцы занимаются разведками в пределах империи и в местах расположения наших войск на Дальнем Востоке; при этом названный посланник высказал, что, в видах предупреждения злонамеренных замыслов означенных лиц, было бы, быть может, целесообразным направлять для определения их личности подозрительных корейцев во Владивосток к начальству корейской общины в этом городе, заслуживающему, по мнению посланника, полного доверия."

Казнь китайца-шпиона в деревне Твелин. 1904-1905 гг.

Порт-Артурская контрразведка проделала определенную работу по повышению бдительности среди гражданского населения, солдат, офицеров, матросов и особенно пограничных стражников. Это во многом ослабило разведывательный потенциал противника. Однако все же следует признать, что эффективность деятельности японских шпионов и кадровых разведчиков в Порт-Артуре и Маньчжурии оказалась достаточно высокой. Во время войны на российском Дальнем Востоке, и в частности в Порт-Артуре, оказалось большое число авантюристов, спекулянтов, жуликов и просто проходимцев, которые слетелись сюда в расчете на легкое обогащение. Тут были и бывшие сахалинцы, отбывшие свои сроки наказания, беглые каторжники, проживавшие по чужим или поддельным документам, тут были и евреи, кавказцы, греки, турки, армяне, немцы, французы, англичане и другие народности, которые занялись всевозможными делами и не брезговали никакими средствами для своей наживы. " Из Шанхая, Тяньцзиня через Инкоу и Синминтин к нам легко проникал контингент людей самых неблагонадежных, и неудивительно, что среди этих иностранцев-авантюристов было и немало японских шпионов", - писал заведующий жандармско-полицейским надзором Маньчжурской армии Отдельного корпуса жандармов подполковник Шершов. Из этого криминального и полукриминального элемента японская разведка вербовала кадры шпионов и диверсантов.

Схваченные китайцы-шпионы, работавшие на японцев.

Японские диверсанты готовили также взрыв доков во Владивостоке, но, когда все приготовления к взрыву были сделаны оставшимися в городе японскими диверсантами, по счастливой случайности русские власти получили анонимное письмо, в котором сообщалось о готовящемся взрыве доков. Принятыми мерами диверсию удалось предотвратить.

Разведка и шпионаж японцев во время войны были облегчены и тем обстоятельством, что царские генералы готовились к каждому манёвру долго и открыто, без всякой маскировки передвигая войска, перемещая врачебные заведения, готовя продовольствие и фураж.

Казни китайцев, обвиненных русскими в шпионаже.

Таким образом, подводя итоги следует отметить наиболее существенные моменты. Во-первых, отсутствие российской агентурной сети в Японии привело к отсутствию точной информации о военном потенциале Японии и о планировании ею стратегических и тактических операций в ходе войны. Проводя активную экспансионистскую политику на Дальнем Востоке, что шло вразрез с планами японской экспансии, царское правительство не могло не предвидеть неизбежности военного столкновения с Японией. Однако, организация разведывательной агентуры не была на должном уровне. Более того, проект организации тайной разведки в Японии, Китае и Корее, разработанный в 1902 г. штабом Приамурского военного округа, был отклонён Главным штабом.

Между тем грамотная организация разведывательных органов на Дальнем Востоке могла бы дать весьма хорошие успехи в самое короткое время. Имелись все условия для создания работоспособной агентурной сети за счет местного, особенно китайского населения, которое активно использовалось японцами. В Маньчжурии проживало множество семей, члены которых погибли во время японо-китайской войны 1894–1895 гг. и которые особенно охотно согласились бы на работу против Японии.

Во-вторых, японские агенты наводнили Россию, особенно её Дальний Восток, и получали точную информацию о многих оперативных решениях и совершали диверсии, которые негативно отражались на боевых возможностях отдельных подразделений. Получив от японцев с первых же дней войны хороший урок в организации разведывательной службы, России ничего не оставалось, как организовать широкую контрразведывательную сеть, которая в первые месяцы войны действовала крайне неумело. Однако, к концу войны ситуация изменилась, и действия российских контрразведчиков стали приносить ощутимые результаты. При штабе главнокомандующего было создано центральное разведывательное отделение под руководством генерала Ухач-Огоровича.

Японцы платили выловленным китайским шпионам той же монетой, что и русские ...

Центральное разведывательное отделение при штабе главнокомандующего смогло организовать разведывательную и контрразведывательную службу во всех армиях, корпусах и отдельных крупных отрядах. Заведывание тайной разведкой в отдельных отрядах, корпусах и армиях было возложено на специально назначаемых офицеров, которые подбирали себе необходимое количество агентов и организовывали разведку на театре военных действий и в тылу японской армии.
Количество агентов, обслуживающих штаб корпуса, т. е. производящих непосредственную агентурную работу в лагере врага, колебалось от 10 до 20 человек.

Благодаря этим, хотя и запоздалым, мерам русскому командованию во время войны, особенно в 1905 г., удалось выловить целый ряд японских шпионов, действовавших, как на театре военных действий, так и в тылу, и тем самым сорвать многие шпионские и диверсионные планы японского главного командования.

[Вик С.]

Помнится в году 75-м или в 76-м попал мне в руки журнал "Америка". В свободной продаже в киосках печати он не появлялся, распространялся между своими, а этот экземпляр был интересен тем, что там были опубликованы фотографии встречи президента Америки Джеральда Форда и Леонида Брежнева во Владивостоке. На этой встрече Леонид Ильич получил в подарок "шубу с барского плеча"...

Вспомнив эту историю, я отыскал фотографии в Интернете ...

К приезду Брежнева и Форда готовилось всё Приморье. За почти четыре не*дели только во Владивостоке и Артёме на асфальтирование дорог и улиц было потрачено более одного миллиона рублей. Был произведен массовый снос ветхого жилья, более 700 семей получили новые квартиры ... за счёт очередников. Обиженные люди потом жаловались, но тщетно. Партия сказала: "Надо !"...

Вездесущий Генри Киссинджер - куда без него ...

[Вик С.]

Я с большим уважением отнёсся к этому человеку, - вспоминал президент Форд о Брежневе - Это был очень интересный человек. Он верил в коммунизм.

Переговоры проходили в скромной обстановке санатория Министерства обороны СССР.



Понимая, что КГБ не дремлет, американцы, несмотря на страшный мороз, все важные совещания проводили во дворе.

В последний день Л.Брежнев подарил Форду его "портрет", вырезанный из дерева. Американцы потом смеялись над подарком, - смотрите, русские подарили нам портрет Фрэнка Синатры ...

[Вик С.]

Как утверждал президент Форд, Леониду Ильичу приглянулся его волчий жилет, о чём он ему и намекнул. Американец намёк понял, жилет отдал, а взамен получил шапку с головы генсека. Сегодня эта реликвия хранится в музее Форда в штате Мичиган.

Советская версия , которая исходит от неких очевидцев, прямо противоположная - ничего Брежнев не просил, а наоборот подарил, но Форд подарок после вернул обратно. "На рабочую встречу с генсеком КПСС Брежневым во Владивостоке он (Форд) приехал не по сезону легко одетым. А тут ещё резко похолодало, выпал снег. Советская сторона подарила Форду волчью доху и пыжиковую шапку. После переговоров, попрощавшись с Брежневым в аэропорту, Форд поднялся по трапу и хотел уже войти в салон своего лайнера, но его остановил кто-то из помощников. И тут Форд снял с себя полушубок и в шапке скрылся в "Боинге". А доху вернули генсеку. Как выяснилось, она стоила больше 50 долларов и по закону США подпадала под категорию взятки, тогда как шапка стоила меньше 50 долларов. Её президент Америки мог оставить себе".

Впрочем, судя по фотографиям, получателем подарка всё-таки был Брежнев.

[Вик С.]

Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю.
Книга пророка Осии, гл. 8, ст. 7

Подборка обложек парижского "сатирического" журнала Charlie Hebdo, на редакцию которого сегодня напали исламские радикалы. 12 человек, включая главного редактора, погибли, 7 получили ранения.

2001 год. "А ручки-то вот они". Номер посвящен 11 сентября.



2006 год. "Пророка Мухаммеда потрясло поведение фундаменталистов". В номере размещены карикатуры на Мухаммеда.



2007 год. Представители трёх религий требуют "завуалировать" журнал (вероятно, игра слов, поскольку этот же глагол означает "скрыть под чадрой / паранджой").