Приближение новогодних праздников меня не радовало. С замиранием сердца я ожидал от Володина новых козней. Я чувствовал, что, что-то должно произойти. Вечно так продолжаться не могло. «Тренировки по скоростному раздеванию» не прекращались. Их не было только в моё отсутствие, когда я был на ночных занятиях с какой либо ротой. Добиться от меня полного подчинения, у него не получалось, как он ни старался. Всё это происходило на виду, практически всего батальона и Володин попросту зверел, видя что «деды» из других рот посмеиваются над его безуспешными попытками совладать с непокорными подчинёнными.
Не знаю, были у него друзья в батальоне до этого или нет, но, сейчас их у него не осталось. Да он и сам не стремился поддерживать хорошие отношения с кем-либо. Днём, пока мы были в «парке», он, (по рассказам дневальных), отсыпался, либо просто отсиживался в каптёрке. Когда же приходили мы, сразу начиналась «муштра» до глубокой ночи.
Перед самыми праздниками, дня за два до Нового Года, с инспекторской проверкой, в часть приехал командующий Забайкальским военным округом, генерал армии Белик. Его визит был большой неожиданностью для всего полка и в частности для нашего батальона. Обычно о приезде начальства, даже намного ниже уровня, узнают заранее и тщательно готовятся к приезду комиссии.
Суматоха началась страшная. Спешно, по «Тревоге» построились в «парке», бегом, во главе с перепуганными офицерами прибежали в казарму. Едва успели переодеться, снять рабочие комбинезоны, - звучит команда на построение. Только-только построились, прямо в расположениях, всем батальоном – поротно, как на пороге уже и комиссия. Всем составом, вместе с нашими полковыми командирами.
Группа была внушительная, от звёзд на погонах рябило в глазах. Больше такого количества генералов и старших офицеров в одном месте, я не видел никогда ни до этого, ни после.
Командующий округом поздравил всех с наступающим Новым 1976 Годом, коротко пожелал всех благ, и сообщил о цели приезда. Инспекторская проверка проводилась в связи с участившимися случаями проявления «дедовщины» в воинских частях.
Пётр Алексеевич Белик, - боевой генерал, Герой Советского Союза с 1943 года, командовал округом с 1966 года а с1969 ему было присвоено звание «генерал армии». Командующий гневно осудил произвол в армии, призвал офицеров и солдат к дисциплине и пообещал навести порядок во вверенных ему частях.
В подтверждение к сказанному, Белик, не откладывая всё в долгий ящик, стал выявлять случаи проявления «дедовщины» в нашем батальоне.
Начал с первой роты. По внешнему виду определив группу молодых и самых «зачуханных» солдат, стал требовать у них назвать фамилии «дедов», которые проявляли особенное рвение в издевательствах над «молодыми». Перепуганная молодёжь затравленно жалась в кучку. Все помалкивали, видимо опасаясь за последствия. Генерал то уедет, а «деды» останутся. И ещё не известно, какие карательные меры последуют от них к распустившим язык молодым.
Но, после того как Белик пообещал провинившихся «дедов» сегодня же отправить в «дисбат», а, солдат, назвавших фамилии нарушителей дисциплины, перевести в другие части, некоторые из них «поплыли». Указали на старшину и на двух «дедов», которые, по их словам наиболее часто, то заставляли их стирать по ночам свои «хэбэшки» или заправлять свои койки, а кто-то при этом применял физическую силу. Названных солдат поставили перед строем.
Командующий округом, своей властью, без суда и следствия объявил их разжалованными до рядовых, тут же попытался было сорвать с них погоны, но у него ничего не получилось. Солдатские погон пришиваются к гимнастёрке наглухо, и их не так то просто сорвать. Это не офицерские, которые держатся на одной пуговице, (видимо, это предусмотрено как раз именно для таких вот случаев, чтобы генералам было легче срывать с подчиненных погоны).
Подскочивший штабной офицер услужливо подал раскрытый перочинный нож, которым Белик собственноручно срезал лычки с погон стоявших перед ним старшины и сержантов, объявил их арестованными и «присудил» им по два года «дисбата» с дослуживанием названного срока в Совгавани.
Дисциплинарный батальон, или попросту «дисбат», это не тюрьма, не зона. Срок не является тюремным, только в военном билете делается запись о прохождении службы в ещё одной воинской части. Зачастую, родственники осужденного даже не знали о полученном им сроке. Обычно «дисбатчик» писал всем, что остался на «сверхсочную», и сообщал им новый почтовый адрес и номер воинской части. А после «дисбата» приходилось дослуживать оставшийся срок «срочной» службы в своей «родной» части, так как недослуженный срок в «дисбате» не засчитывался и с осужденного не списывался.
Ближайший от нас «дисбат» находился в г.Совгавань. В солдатской среде о нём ходили легенды и поговаривали, что лучше получить тюремный срок, чем попасть в Совгавань. (И это не лишено основания. Где-то через пару месяцев после описываемого случая, к нам в роту, после года «дисбата» вернулся дослуживать остававшиеся четыре месяца срочной службы «рядовой» Ерохин. На Ероху, которым нас пугали «деды» перед его возвращением, было больно смотреть. Он шарахался от своих же сержантов, офицеров боялся как огня, а позволить себе такую вольность как прилечь или присесть на койку или ещё что-то в этом роде, грозный когда-то Ероха, не смог до самого дембеля.)
Услышав о вердикте командующего, весь батальон невольно охнул. Никто не ожидал, что за такие незначительные провинности последует столь суровое наказание. Генерал же, воодушевлённый произведённым эффектом, поднажал на «молодых», и те назвали ещё одну фамилию, якобы действовавшего по отношению к ним не по уставу старослужащего.
Последовала уже знакомая процедура разжалования и наказания попавшего «под раздачу» сержанта.
Посчитав, что для первой роты этого достаточно, командующий приказал увести «арестованных».
У осуждённых отобрали ремни, дали возможность собрать личные вещи и вывели из казармы.
Несколько солдат, видимо те, которые «сдали» «дедов», изъявили желание поменять место дальнейшей службы. Белик пообещал, что их направят в любую воинскую часть в пределах Округа, и что место их дальнейшей службы, во избежание негативных последствий, не узнает никто.
Получившие «вольную» солдаты, спешно собрали свои вещи, и ни с кем не попрощавшись, покинули расположение батальона в сопровождении одного из офицеров.
Группа генералов и офицеров, возглавляемая командующим, перешла ко второй роте.
История повторилась с той лишь разницей что «сдали» троих. Старшину и двух сержантов. Осмелившийся заступиться за действительно спокойного и дельного старшину ротный, сам чуть было не лишился всех своих регалий.
- Разве может старшина быть невиновным, если у него в роте творится беспредел! Гневно отверг генерал просьбу командира роты, оставить старшину с понижением в должности и звании. – Я не позволю, чтобы в моих частях процветали неуставные взаимоотношения. – И если старшина допускает подобное безобразие в своём подразделении, то ему место только в «дисбате». – Там он поймёт, какими должны быть дисциплина и порядок. Говорил генерал жёстко, не принимал никаких возражений и настроен был агрессивно.
По мере приближения группы офицеров к нам, напряжение в подразделении усиливалось. «Дембеля» возмущённо перешёптывались, обсуждая происходящее. Молодые испуганно переглядывались между собой, вытягивая шеи, внимательно наблюдали за происходящим, искоса поглядывая на взволнованных старослужащих.
Я стоял в первой шеренге, примерно в середине строя. Несколько раз мельком оглядывался на «дембелей» и старшину.
- Ну что, отлились кошке мышкины слёзки… - позлорадствовал я мысленно. - Это тебе за все наши бессонные ночи, за все унижения и оскорбления, за все издевательства причинённые нам «под твоим чутким руководством».
Ответить с цитированием