…После того как меня перевели в «управление», я, по совету старшего лейтенанта Калачёва, который был начальником связи батальона и по совместительству исполнял обязанности командира нашего взвода, провёл инвентаризацию средств радиосвязи в батальоне. Записал в блокнот все неисправности по каждому танку, и приступил к их устранению.
Оказалось, что действительно «не так страшен чёрт, как его малюют». Неисправные радиостанции мне не пришлось ремонтировать самому, чего я так боялся, не имея никаких навыков и соответствующей подготовки, - в полку была радиомастерская. Мне оставалось только демонтировать радиостанцию и снести её в ремонт. Демонтаж был, - проще некуда. Нужно было всего лишь отпустить винты крепления, и вынуть весь блок из гнезда. Правда, сама радиостанция была довольно таки громоздкой и относительно тяжёлой, - килограмм шестнадцать. Да и до мастерской было далековато, примерно километр-полтора. Но другого выхода не было, да я и этому был рад. Относил нерабочий блок, забирал отремонтированный, устанавливал, настраивал, проверял состояние внутренней связи, при необходимости устранял неисправности, и переходил к следующей машине. Вскоре танкисты, которые поначалу относились ко мне с недоверием, а порой и вообще отказывались от ремонта, (привыкли обходиться без связи, да и побаивались её из-за неумения пользоваться радио), поняли все преимущества и достоинства радиофикации и стали заманивать меня к себе. Я устранял неисправности по составленному списку, следуя очерёдности и стараясь особо никого не выделять. Я мало кого ещё знал, для меня они все были равны, и мне важно было лишь устранить все неисправности к намеченному сроку. Но так как весь батальон был занят подготовкой к предстоящим дивизионным учениям, и каждый экипаж был заинтересован в скорейшем завершении этой подготовки, а неисправных машин в моём списке было много, и очередь продвигалась медленно – многие стали заманивать меня к себе подкупами. «Взятки», из-за скудности возможностей, были примерно одинаковыми, - две – три банки тушёнки или какой-нибудь каши из НЗ.
На каждом танке, один из ящиков ЗИПа, был заполнен коробками с «сухим пайком» и консервами. Неприкосновенный запас (НЗ), на случай боевых действий. «Сухой паёк» выдавался под роспись, ЗИП опечатывался, использовать НЗ в мирное время строго запрещалось. Но обычно, к моменту проверки ЗИПы, зачастую, несмотря на наличие неповреждённых пломб, оказывались пустыми. Никакие угрозы не помогали, - солдаты, не были бы солдатами, чтобы не воспользоваться тем, что было у них почти в руках. Они клялись разгневанным офицерам, что продукты из своего НЗ никогда не брали, и куда они подевались, никто из них не знает. Отчасти, они говорили правду. Из своих ЗИПов, почти никто и никогда ничего не брал, в этом они были правы. Каждый экипаж старательно оберегал свои ЗИПы от покушений, и был уверенным в их целости и сохранности. Но они утаивали о том, что каждый из них пользовался соседским НЗ. И таким образом каждый, пытаясь сохранить свои запасы, не мог удержаться от соблазна, - пользовался НЗ соседа, и в итоге оказывалось, что все ЗИПы пусты и НЗ бесследно исчез. После взбучки и угроз, «сухой паёк» выдавался заново. Какое-то время все проявляли осторожность, обходили заветные ЗИПы стороной, но как только страсти утихали и контроль ослабевал, - мало кто удерживался от «халявы».
Было несколько способов, чтобы проникнуть под заветную крышку ЗИПа. Самым распространённым был самый простой. Обыкновенным гвоздём, при помощи молотка, выбивались сердечники из навесов крышки ЗИПа, и ящик легко открывался с обратной стороны. Оставалось только вынуть пару консервных банок из коробки, установить крышку на место, забить шпеньки в навесы и исчезнуть, не оставляя следов. Пломба оставалась нетронутой, да и сам внешний вид ящика не вызывал подозрений. Экспроприацией грешили все, и я в том числе, но это не считалось воровством. Всё равно, всё это добро принадлежит нам, а когда им воспользоваться, - это наше дело! Тем более ещё неизвестно, пригодится ли кому-нибудь НЗ во время боевых действий…
Но с тех пор, как мне стали приносить «взятки», отпала необходимость лазить по чужим ЗИПам. Некоторую часть приносимых банок, мы с Шагалкиным использовали по назначению, а, основную часть складывали в «заначку», - на «чёрный день». В итоге, к началу учений, у нас скопился солидный запас «собственного» НЗ.
Была и ещё одна выгода от таких вот «внеочередников». По моей просьбе, каждый экипаж безропотно выделял одного из своих членов в качестве носильщика. Дело пошло веселее, потому что теперь, за одну ходку, мы уносили и приносили сразу по две-три радиостанции. Я боялся, что в мастерской будут возмущены таким большим количеством неисправной аппаратуры, но, к моему удивлению там к этому отнеслись спокойно. Может быть, неисправности были незначительными, а может, неисправные блоки менялись целиком, но никаких претензий и задержек с ремонтом никогда не было.
Вскоре, почти все неисправности из моего списка были устранены. Неисправные радиостанции заменены, внутренняя связь отремонтирована, отлажены переговорные гарнитуры, наушники и ларингофоны в шлемофонах. Я был доволен. Дело, порученное мне майором Курковым, близилось к завершению, и я уже готовился докладывать ему о выполненном задании.
Но, как оказалось, радовался я рано. Совсем неожиданно, ко мне стали подходить командиры танков, да и просто члены экипажей (в основном из старослужащих), с просьбой отремонтировать их радиостанцию. Поначалу я не придал этому значения. Пообещав заняться их танком в ближайшее время, я записывал номер их машины в блокнот. Ко мне и так ежедневно подходили по нескольку человек, с просьбой обслужить именно их боевую машину без очереди. Какая разница, одним танком больше, - одним меньше…
Но вскоре у меня закрались подозрения. Ведь ко мне стали подходить члены экипажей с танков, радиостанции на которых я совсем недавно проверял, и все они до этого исправно работали. Теперь же они действительно были в не рабочем состоянии. Проверив по списку, я увидел, что почти все боевые машины, до того помеченные в моём списке как с исправными радиостанциями, вдруг, неожиданно вышли из строя.
Заподозрив неладное, я стал обвинять экипажи в умышленной порче оборудования, грозясь поставить об этом в известность зампотеха и привлечь их к ответственности. Опасаясь этого, танкисты стали «раскалываться» и рассказывать о причинах, побудивших их привести свою радиостанцию в неисправное состояние. Меня эти рассказы удивили и поразили.
По их рассказам выходило, что в батальоне прочно закрепилось поверье, будто после произведённого мной ремонта, на радиостанции Р-113, которые были установлены на наших машинах, можно ловить музыкальные каналы. Конечно же, я не поверил этим рассказам. Этого просто не могло быть. Радиостанции маломощные, да и частоты не те.
Я посмеялся над этими предубеждениями, (хотя мне льстило, что меня стали считать опытным специалистом, сумевшим довести допотопную радиостанцию до совершенства). Но после того как я услышал об этом от нескольких человек, да к тому же кое-кто из них мне наглядно это продемонстрировал, я несколько задумался. Действительно! Музыкальные каналы можно было настроить. Правда их было не много, и слышимость была не очень хорошей, но факт оставался фактом. Музыка была на самом деле.
Ответить с цитированием
Сообщение от Комбат56
