Литературная страничка.

[Petrovich]

Баночка стоила 55 копеек и производства Благовещенского МКК (Алтайского края).

Были там и украинского производства...помню, рафинад бердичевского сахзавода..это ж надо было так далеко отправлять...видно вместе с призывниками набирали...)))!

[aziat]

А вот кто служил в 1986-1988 годах....Сок по 60 копеек болгарский кажись покупали в бутылках темных по 0,5........Вкусный был!!!
С пряниками ХОРОШО шел!!!!Так вот ИМПОРТ уже тогда вовсю гнала СТРАНА по имени СССР!!!!

[Сергей Ч.]

Были там и украинского производства...помню, рафинад бердичевского сахзавода..это ж надо было так далеко отправлять...видно вместе с призывниками набирали...)))!

А у нас - мне на радость Сумской....

[Москвич]

Я вот что нашел..


Старые советские стихи в тему:

Мы сообщаем вам о вопиющем факте:
На берегах Амура, посреди родных полей,
Подвергся наш простой советский мирный трактор
Обстрелу шестерых китайских батарей.

Услышав дикий крик китайского десанта,
Советский тракторист, по званию старлей,
Ответил на огонь одним могучим залпом
И уничтожил шесть китайских батарей.

А после, слив бензин и запустив реактор,
Он всех их пропахал и быстро внёс навоз.
Поднялся в небо наш советский мирный трактор
И улетел домой, в родимый свой совхоз.

Назавтра, в интервью спецкорам их редакций
Советский бригадир, по званью капитан,
Сказал, что в случае второй подобной провокации
На поле вместо трактора мы выпустим комбайн!

[val]

[Комбат56]

9-го Мая, моей маме исполнилось 76 лет!

Моей маме посвящается...

«ИСКУССТВЕННИК»

«…Мальчик»! – пожилая акушерка подняла скользкий, красный комочек повыше, показывая его матери, и слегка шлёпнула ладошкой по мокрому заду младенца. Тот коротко вякнул и затих. Сморщил тёмно-красную мордашку, засучил ручонками и ножонками и опять подал голос. «В отца, – добавила акушерка, – каждому слову цену знает…»! Счастливая, вмиг ослабевшая мать только улыбалась в ответ, соглашаясь с акушеркой. «Сын…», - в глазах появились слёзы радости, - «Василий будет рад!». Она почти всегда называла его уважительно и почтительно Василием. Никак не могла поверить, что этот совсем ещё недавно демобилизовавшийся из армии бравый красавец, в неполных восемнадцать ушедший добровольцем, успевший повоевать с японцами, и прослуживший в армии долгих семь лет мужчина, - её муж. - «А ведь прошло уже почти четыре года, а как четыре месяца. - А вот следующая будет дочь, как и хотели», - подумала она…
Через день, 13-го января, в канун Старого-Нового года, дед, Яков Петрович, без лишних слов, запряг в сани лошадь, взял с собой жену – Катерину Семёновну, и отправился в больницу за снохой и внуком. Дома остались младшие – Толик с Лидой, на хозяйстве и в няньках. Присматривать нужно было за Васильевым первенцем, - Витей, которому шёл уже третий год.
В больнице управились быстро. Поблагодарили врачей, - супругов Харченко, за благополучные роды, одарили отрезом, быстро распрощались, и стали грузиться в повозку. Больница была маленькой. Это был обычный дом, разделённый на две половины. В первой, - большей, состоявшей из коридора и двух комнат, и помещалась вся больница. Одна из комнат была приёмной, - здесь принимались все больные, здесь же проводились процедуры. Вторая была приспособлена под палату для больных, нуждающихся в стационарном лечении. Тяжёлых же больных, нуждающихся в длительном и сложном лечении, отправляли в «район». Райцентр Аягуз был далеко, сто двадцать с лишним километров, с транспортом в послевоенное время было сложно, поэтому старались по мере возможности обходиться своими силами и лечиться на месте.
Во второй половине дома жили врачи, - супруги Харченко.
…Добрались до дома быстро, хотя и ехать пришлось через всё село, из края в край. На улице было морозно. Чувствовалось приближение Крещения. Сани легко скользили по наезженной дороге. Серко шёл ходко. Чуял скорый отдых, тёплую конюшню, и свежее сено в яслях.
От саней до крыльца, Валя, дошла с трудом. Тихонько постанывала, и смущённо поглядывала на свекровь, которая несла на руках младенца. Сильно болело в правом боку. Пожаловаться родителям она стеснялась, а мужа не было дома. Директор отправил его в область на курсы радистов. Вот уже несколько месяцев, он находился в Бель-Агаче, недалеко от Семипалатинска. Приезжал только на Новый год, дня на три, на побывку.
Свёкра и свекровь, Валя побаивалась. Не сказать, чтобы очень уж строгие они были, и её очень любили, но чувствовалось в семье суровая сибирская основательность, хватка и рачительность.
Дома, свекровь, шутливо поворчала на сноху, - не могла, мол, дотянуть до мужниного дня рождения, а когда развернула младенца, - ахнула, - …вылитый сват! - Такая же ямка на подбородке, как у него, да и сам очень похож. - Вот в память о нём и будет Василь Васильевичем, - заключила она.
На следующий день, боли в боку не утихли, а усилились. Грешили на осложнения после родов. Мать, с трудом садилась на кровать, когда ей приносили младенца на кормление. Тихо постанывала, и отводила глаза в сторону, когда встревоженная свекровь спрашивала о самочувствии. - «Всё хорошо, мама, всё пройдёт…». И, только, когда стала терять сознание, свекровь всполошилась, бегом отправила Толика за дедом.
…После операции, которая длилась больше четырёх часов, усталый Харченко долго ругал расстроенных стариков за то, что протянули, - поздно привезли сноху в больницу. Гнойный перитонит, - аппендикс лопнул. Гной пришлось удалять по всей брюшной полости. В район отправлять побоялись, не выдержит дальней дороги, - ослабла очень.
Но Вале становилось всё хуже и хуже. Жизнь на глазах уходила из неё. Почти всё время была без сознания, бредила. В короткие минуты просветления, почти никого из врачей и родственников, безотрывно дежуривших у её постели, не узнавала. Срочно вызвали из Семипалатинска отца. Машина, ради такого дела, посланная за ним в город, подвезла его сразу к больнице. Вся палата и больничный коридор, были заполнены стоявшими там людьми. Это Харченко вызвал всех родственников, прощаться с умирающей. У Вали была большая семья. После смерти отца, и гибели старшего брата, у неё было ещё семь братьев и сестёр.
Когда Василий, доведённый до отчаяния длинной дорогой и неизвестностью, вбежал в палату, все находившиеся там, повернулись к нему. Стояла гнетущая тишина. Только баба Тоня, Валина мать, обезумевшая от горя, тихонько подвывала. Её поддерживали под руки и успокаивали старшие дети, младшие же с опаской и непониманием поглядывали на изменившуюся, и ставшую незнакомой старшую сестру.
У изголовья, с младенцем на руках, стояла свекровь. Витя жался к бабушке, и испуганно выглядывал из-за неё, не узнавая мать. Василий присел на край кровати, взял руку жены в свои руки, и крепко сжал её. Нет, не о такой встрече мечтал он в далёком Семипалатинске, за эти долгие месяцы. « Нет! Только не это… Валя!.. Валя!.. ты слышишь меня? Я приехал…, я с тобой!» – мать слабо шевельнула рукой, повела безучастными глазами по лицам людей, окружавших её, прикрыла глаза, не узнавая никого…
Отец подскочил к своей матери, выхватил младенца из её рук, наклонил его к жене. «Валя! Посмотри! Вот твой сын! Вот твой старший…, - подтолкнул к ней Витю, - вот я! Посмотри… на кого ты нас хочешь оставить? … не умирай! … как же мы без тебя?» Ресницы на материных глазах слабо дрогнули, губы мелко задрожали, силясь, что-то сказать. Рука слабо пошарила по кровати, пытаясь приласкать детей. Но сил не было. Рука, не найдя опоры, безвольно свесилась с кровати. Слов не было слышно в казённой тишине палаты.
Вдруг, разбуженный отцом, проснулся малыш. Он, коротко вякнул, и вдруг заверещал громко, требовательно. Из материнских глаз, на белую наволочку больничной подушки, скатилось несколько прозрачных слезинок.
Что помогло тогда, не знаю. Может плач младенца, заставил скрытые резервы молодого организма справиться с болезнью, а может, руки у хирурга были золотыми, или Бог, глядя на безутешных родственников, пожалел детей, не стал их сиротить. С того дня, мать, пошла на поправку. Здоровье возвращалось медленно. Слабость была во всём теле, Но сдвиги были, и были они в лучшую сторону.
Больше месяца пробыла она в больнице.
Привезли её домой в начале весны. Было ещё холодно, но солнце светило уже как-то веселее, по-весеннему.

Мать была похудевшая, ослабевшая, но домашние заботы сразу же навалились со всех сторон. Свекровь, совершенно замоталась с хозяйством, детьми и внуками. Помогали, как могли Толик с Лидой, но у семи нянек дитя без глазу. Витя, совсем отвык от матери, дичился, ходил за бабушкой хвостиком. Малыша, кормили коровьим молоком, из бутылки, через соску. Молоко в бутылку зачастую просто доливали, не выливая остатки, и не промывая посуду. Из-за этого, молоко часто прокисало, и младенец мучился с животом…
Грудь материнскую, он так и не принял. Да, и молока у матери, после перенесённой болезни уже не было. Поэтому, он так и остался на искусственном вскармливании.
…Вот так, или почти так, на свет появился я. Рос я слабым, и часто болел. И всякий раз, во время очередной болезни, когда кто-либо участливо спрашивал у матери, почему я такой слабый, - она с грустью отвечала: - он же у нас искусственник…

[val]

Василий, это здорво .После твоих классных рассказов, как то и неудобно свои "опусы" выкладывать. Мне очень понравилось, за душу взяло.

[Комбат56]

Спасибо Валера!
А ты пиши всё как есть, как чувствуешь, и всё получится!

[aziat]

ВАСИЛИЙ.......Без слов...СИЛЬНО БРАТ...МОЛОДЕЦ!!!ДАЙ БОГ ЗДОРОВЬЯ И ДОЛГИХ ЛЕТ ЖИЗНИ ТВОЕЙ ДОРОГОЙ МАМЕ!!!

[Старшой]

Василий, признавайся, давно пишешь? Публикуешья?