Литературная страничка.

[val]

Таланты? Это слишком громко сказано. Но приятно. Только благодаря твоим воспоминаниям и рассказам решился, а так бы ...ни-ни.

[Федор 77-79]

Валера, нармально. Снег правда не приходилось месить, валенки драные хорошо помню. Из старого валенка, никогда нового не сделаешь. Поэтому голодные валенки чинили, дратвой, если не было, стальной жилой полевого армейского кабеля. Молодец! Хорошо и правдиво.

[солдат]

спасибо Валер, за воспоминания, все узноваемо, Вот только про Волка не понял, боролся в классе со Степановым. а потом что то про Волка вспомнил.С почином тебя.

[Сергей Крона]

val ! Хорошо написал. Армия во всей красе. Пиши дальше.

[val]

спасибо Валер, за воспоминания, все узноваемо, Вот только про Волка не понял, боролся в классе со Степановым. а потом что то про Волка вспомнил.С почином тебя.

Да, что я его вспомнил? Сам не пойму...конечно Степанов, очепятка...

Художника обидеть может каждый, оскорбить – никогда!
О.Бендер


Сколько я себя помню, я всё время рисовал. Сначала каракули на листочках, потом уже в школе, отец подарил мне альбом и краски. Ну а дальше все пошло по накатанной колее. Отец был неплохим художником. Откуда у него этот талант, он и сам не знал. Но картины он писал классно. До сих пор у мамы в зале висят его две работы. «Дети бегущие от грозы» Маковского и «Цветы и плоды» Хруцкого. Были еще : «Незнакомка» - Крамского, «Итальянский полдень» Брюллова, « Рыбаки» Твердов. Но последние три, батя подарил кому то. «Незнакомку» он правда потом раза четыре писал, но на каждой следующей девушка всё больше и больше походила на маму. Моё творчество началось с того, что я, в годовалом возрасте, у отца на приготовленном холсте попытался, что- то изобразить. Был наказан и желание рисовать отпало. Но потом уже в школе, был выбран в редколлегию и так до 10 класса. Оформлял газеты, писал плакаты и т.д. Но чему так и не научился, так это писать маслом. Зато у младшего брата, Олега с этим проблем нет. Окончил пединститут, худграф. Пишет очень хорошо. Его несколько картин уехали в Америку, и в интернете размещены на одном из сайтов. Я им горжусь! Вообщем, весь в папу.
Вернемся ко мне. Уже будучи в армии, я поначалу скрывал что умею рисовать. Но на одном из собраний нашего взвода, встал вопрос об оформлении «Боевого листка».
Борька Норманский толкает в бок:
- Ну, что ты. Ты же умеешь рисовать.
- Тихо ты…
Сержант Телегин услышал нашу перебранку
-Так, что там за базар?! Курсант Норманский…
- Да вот товарищ сержант, Агафонов у нас в школе был в редколлегии..
- Так, ну вот и нашли художника!
Вот с этого и начался мой отсчёт, как армейского художника. Тогда я себе и представить не мог, во что это всё выльется и куда приведет. Жаловаться грех, художник в армии на особом положении. Но были и свои минусы. По оформиловки могли выдернуть в любой момент. Хорошо, если ты в наряде, а когда свободное время.… Вызывали с занятий по строевой, по физо, а потом надо было всё пропущенное наверстывать. Капитану Гарееву не очень нравился мой подчерк. Дав общую тетрадь в клетку, он заставлял меня переписывать страницы Устава печатным и буквами. Было трудно, но ему огромное спасибо за это. А потом произошел случай, который заставил меня сильно поволноваться. Наш доблестный каптер (не помню как звали) с одним из сержантов вызвали меня в каптёрку.
- Слышь…Надо на кальке нарисовать кое что. Сможешь?
- ?! А что именно.
- Сюжет такой.…
И вкратце объясняют, что должно быть на картинке. Волк (дембель) держит за грудки Зайца (молодой).
- Волчара должен на него орать и лицо чтоб пострашнее. Ну там зубы…,а Заяц чтоб трясся . Понял?
- Так точно! Постараюсь.
- Смотри, это в дембельский альбом. Не огорчай дедушку.
С такой напутственной речью я был отпущен в Ленинскую комнату, снабжен карандашами и тушью и приступил к работе. Волк, Заяц…Любимые персонажи из мультика «Ну погоди!». Сколько вас потом было отрисовано, перерисовано за два года. В каких только ситуациях эти герои не побывали. Вообщем, если сравнивать рисунки с реальной службой армейской, по Волку дисбат плачет. Набросав эскиз, пошел его утверждать. Робко постучавшись, получил разрешение войти.
-Вот, примерно так пойдет?
- Во…нормалёк…давай обводи тушью. И не забудь Волку лычки на погонах нарисовать. Ну там эмблемы, звёздочки где надо. Давай…мухой!
Когда мой «шедевр» был почти завершен и я любовался рисунком, как гром с небес раздался вкрадчивый голос:
- А что это позвольте Вас спросить? А?
Так я познакомился с заместителем командира по политической части (замполит) майором Ушеровым (??). Весь диалог я не помню, но суть сводилась к тому, что:
1. Это аморально, изображать солдат в идее животных.
2. Как мог ты (я) нарисовать звёзды. На что это ты (я) намекаю?
3. Этой картинкой ты хочешь сказать, что в советской армии есть дедовщина и молодых солдат унижают и доводят до скотского состояния…
4. Да как ты мог. Кто тебе это поручил? Кто?!
Весь диалог происходил в Ленинской комнате, в присутствии нашего сержанта Телегина и ещё кого- то. Голос майора звучал всё более угрожающе, голова моя опускалась всё ниже и ниже. Было ужасно неловко и стыдно. Неловко, что я подвёл тех, кто меня просил это сделать, а стыдно…А вот за что, тогда я и не понимал наверное. Ругают, значит плохо.
Беседа наша продолжилась в кабинете замполита. Там я прослушал краткий курс истории партии, комсомола и о том, что …красная, в боях познавшая радость побед…и т.д. Честно скажу, я никого не заложил. Просто сказал, что это я сам придумал. На следующий день провели комсомольское собрание, где мне и вкатили выговор. Дав честное слово, что я больше не опозорю честь комсомольца подобными картинками, я его конечно не сдержал. Иногда, старшина, посадив меня в каптёрку и заперев на ключ, давал мне листки кальки и я рисовал.

[val]

Однажды, будучи в госпитале, сделал глупую ошибку. Помог медсестре оформить санбюллютень. И началось…. То таблички поменять надо на кабинетах, то подновить стенды на кухне про мытьё яиц. Иногда подходили ребята и просили нарисовать картинку, какую-нибудь. Двадцать дней, которые я там провёл, думал, никогда не закончатся. Главврач вообще хотел при госпитале оставить, но всё обошлось, и я успешно вернулся в учебку к выпуску. В самой учебки был художник. Небольшого роста, звали Виктор. Очень хорошо писал перьями и меня обучал потихоньку. Его художка находилась в актовом зале или полуподвале, где мы смотрели кино, с левой стороны. С правой был кабинет медбрата. Однажды, я у него наелся витамина, аскорбиновой кислоты, желтые такие. Банка была большая и стояла на столе. Сколько съел, не помню, но вечером весь покрылся красными пятнами и чесался. Аллергия. Через два дня всё пришло в норму.
Одно время сидел и заполнял военные билеты. Помогал писарю. Номер автомата, противогаз ...всякая мелочь. Так оно и продолжалось. А потом произошло то, что и послужило моему переводу в ООУП (отделение обеспечения учебного процесса).
Ближе к выпуску, у нас было боевое метание гранат, РГ-42. После несчастного случая, гранаты Ф-1 метать запретили. Перед этим был инструктаж. Проводил его наш командир, капитан Гареев. На улице стоял стол, на нем лежали гранаты, запалы, висели плакаты как правильно бросать гранаты. Кеп прочитал небольшую лекцию и рассказал устройство гранаты.
- Перед броском гранаты подается команда «Гранаты к бою!». По этой команде вы берёте гранату в правую руку, а левша в левую.Только потом не вздумайте прекладывать в другую руку!!! Ввинчиваете запал,…зажимаете рычаг,…разгибаете усики и выдёргиваете кольцо. Всё. Граната готова к бою.
Всё это он делает на наших глазах с гранатой Ф-1. Стоим и заворожено смотрим, как кролик на удава.
- По команде « Огонь!», вы бросаете гранату в окоп противника. А не себе под ноги!!!
И бросает гранату в нашу сторону. Раздается негромкий хлопок… И эти 3-4 секунды мы стояли в оцепенении. Знаете, как в фильме… «Мертвые с косами стоять и тишина-а-а». Потом резкий хлопок. Граната отскакивает в одну сторону, а мы все в другую. Кеп смеётся:
- Вы что ж мудаки думали, я вас боевой пугать буду. Это учебная. У неё нет заряда и дно просверлено. Внимательными надо быть.
Вот такая история. И так. Меня определили в оцепление по периметру стрельбища. Забросили на верхушку сопки на «уазике», прочитали наставление, что бы никто: ни человек, ни птица не проникли в зону повышенной опасности и укатили. Стою на вершине сопки, красота! Вид обалденный. Я, наверное, и описать его не смогу эту красоту. Сопки освещены солнцем, кое -где лежит снег, небо синее-синее…Дух захватывает. Примерно тоже самое я испытал, когда был в походе по Уралу. Вообщем дышу полной грудью, наблюдаю как внизу копашаться человечки, появляются черные клубы дыма и через несколько секунд доносится звук взрыва. Через час у меня уже зубы стали выбивать азбуку Морзе, руки закоченели, пальчики в сапогах замёрзли. Пробежки, приседания только чуть-чуть разогнали кровь. Но стоило остановиться, и через минуту я уже чувствовал, что коченею. «Они что там, забыли про меня! Что б… вам… всем… там…» Я уже проклинал природу Забайкалья с его сопками, с синим-синим небом, с бурятами и отцами- командирами вместе взятыми. Вот, наконец- то появился прыгающий по кочкарям, как козлик «уазик». Не доехав метров 100, посигналил. На негнущихся ногах, прыжками несусь вниз. Приехала смена.
-Про тебя чуть не забыли – капитан Гареев смеётся. – Гляжу, торчит кто-то на сопке, как суслик. Спрашиваю сержанта, говорит Агафонов в оцеплении. Замёрз?
- Не…не…очень… А зуб на зуб не попадается.
-Сейчас согреешься.
Какой там. Такое ощущения, что я промёрз насквозь. Выгрузившись из «уазика» получаю гранату, запал. Кое как запихиваю всё это в подсумок. Руки до сих пор не отошли. Слышу команду : « На огневой рубеж – марш!». Бегу в окоп, где меня встречает майор Кузьмин. Докладываю:
-Товарищ майор, курсант Агафонов для выполнения упражнения по…
- Ладно, давай действуй.
Негнущимися пальцами достаю гранату, ввинчиваю запал. «Только бы не уронить, только не уронить…» крутится в мозгу. Зажимаю рычаг, усики, кольцо..
-Граната к бою готова!
- Агафонов, а ты после учебки не хочешь в ВШМС остаться служить?
Вопрос застаёт меня в врасплох, я мучительно соображаю, что ответить и чувствую, что руки мои становятся горячими и влажными. Пауза. Видно вспомнив, что у меня в руке боевая граната, майор командует « Огонь!». Кидаю со всей дури в воронку метрах в 25 от окопа. Попал! Прижимаюсь щекой к земле, считаю « Раз, два, три…». Глухой взрыв, небольшой толчок, вот и всё.
- Ну, так что, хочешь остаться?
- А кем?
-Художником, в ООУП. Но относиться будете к учебки.
- Так точно, хочу.
- Ну и ладно. Всё, свободен.
Так было определено мне место для дальнейшей службы.

[val]

Отделение Обеспечения Учебного Процесса
(ООУП)

И вот прошел выпуск в ВШМС и мы получили направления в разные подразделения. Витька Кандеев остаётся в должности фотографа, Борис Норманский отправился в комендантскую роту, Старикович Серёга, Степанов Юра, Замятин Серега- остались при ВШМС. Это те, с кем я более менее поддерживал товарищеские отношения. Нет, конечно, друзей было больше, но куда их распределили, я уже не помню. За мной пришел мл.сержант Морозов, Слава. Собрав свои манатки в вещмешок, махнув ребятам на прощание рукой, мы пошли в дивизионный городок. По дороге он расспрашивал от куда я, что умею и ещё что то. Добрались до казармы. Деревянная, одноэтажная на два выхода. Определили койку на втором ярусе (как -никак молодой), сдали вещи в каптёрку и пошли в учебный корпус. В отделении было 20 человек. Из них четыре – «деда», остальные – «годки или фазаны» и я – «молодой или салага». Меня отвели к нашему командиру. Капитан Лавренюк (??) оказался полным по комплекции мужиком. И прозвище у него было «Валенок». Как оказалось впоследствии он, и был таковым, добродушным и безобидным. Но когда дело касалось кого-то пропесочить, он преображался. Покрывался весь красными пятнами и почти визжал. Но потом быстро отходил. Записав все мои данные в тетрадь, порасспросив о чём -то незначительном, он отправил меня к старшине, что бы тот закрепил за мной один из кабинетов в учебном корпусе. Тут каждый отвечал, за какой ни будь кабинет. Нужно было содержать его в порядке и чистоте, если надо делать косметический ремонт, вести журнал учёта посещения (когда были занятия, сколько человек) и т.д. По мимо прочего я должен был ходить в наряды по корпусу, по казарме, по бане ( в помывочные дни) ну и основное – заниматься художественным оформлением. Как- никак художник. Мастерская была на втором этаже. В группе художников было три человека –Радаев Володя, Паршин Саня и ещё один, но фамилии я его не помню. Да он по осени дембельнулся и мы его почти на работах не видели. В мастерской старшина сдал меня с рук на руки моим будущим собратьям по художественному цеху. Часа полтора я рассказывал им о себе, кто, что и почему.
- Ладно, проверим какой ты художник…На вот перья, тушь и пиши…э.э вот статью из журнала - Володя с Саней смеются.
Ладно. Дело привычное. Разлиновываю лист и …поехал писать. Кто- ни будь из ребят изредка заглядывает через плечо, но молчат. Только между собой, что -то шепотом говорят.
-Так, что ты тут наколбасил… Ну для первого раза потянет. Потом покажу, как лучше писать некоторые буквы. Рисуешь?
- Ну, так…
- Будешь рисовать вот это.
Бог ты мой! Это же «Битлы»! Картинка была старая и местами потёртая, но до боли знакомая. В школе, в 7-8 классе мы с моим другом Толей Потаповым первый раз услышали эту группу и «заболели битломанией». Мы собирали вырезки из журналов, печатали пачками их фото, ездили к знакомым и друзья что бы переписать на маг очередной концерт. В 10 классе я натрафаретил себе на штормовку (тогда это было модно) их портреты. И вот теперь точно такая же картинка была передо мной. Я с удовольствием стал рисовать.
- А что, а ничего. Похоже.
Сияю как медный пятак.
- Но придётся кое - чему поучиться. После обеда пойдём в казарму.
- Есть!

[val]

После обеда, старшина, я и Радаев пришли в казарму. Зашли в умывальную комнату.
- Ну что, молодой. Будем учиться колеровать стены. Вот кисточка, краска – вперед!
Довольные свое шуткой Слава с Вовкой хохочут. Красить так, красить. Тоже мне, напугали. Я же в частном доме жил и красить приходилось довольно часто. То пола, то забор. Да и в школе мы летом отрабатывали на ремонте школы. Зелёная краска, которой мне предстояло покрасить панели, была довольно тёмная. Ей наверное красили и автомобили и танки. Я с усердием приступил к покраске стен. Прошло около часа моей плодотворной работы.
- Это что за Пикассо у нас тут трудиться?
Вопрос заставил меня развернуться и посмотреть, кто это там умничает. Капитан и два прапорщика. Так я познакомился еще с тремя моими непосредственными командирами. Капитан Коротков Юрий (?) про прозвищу «Бурят», прапорщики – Мижевич и Бовсук.
Капитан Коротков был сухощав и очень загорелым, такой загар бывает у тех, кто живёт у моря или военных, которые казарме, предпочитают свежий воздух. Может за такой загар к нему и приклеилось это прозвище. А может и еще, по какой причине, не знаю. Спрашивать об этом у офицера, как-то…не с руки. Как потом оказалось, и выпивоха он был приличный. Прапорщик Бовсук полноватый мужичёк-боровичёк, с добрым лицом. Я никогда не слышал от него ни одного ругательства, ни крика. Заведовал он мастерским, где были два столяра, сварщик, три токаря. Мы их практически никогда и не видели. После развода они уходили в мастерские, и мы встречались только на отбое в казарме. Ну и на общих построениях. Прапорщик Мижевич был высок, поджар. Кажется, было в нём что-то цыганское. Или молдавское. Он был мастер на все руки. Прекрасно рисовал, мог работать по дереву, очень любил чеканку. Это было его хобби. Несколько его работ находились в штабе дивизии и в Чите, штабе округа. Да и дома у него много висело по стенам. Был у нас ещё лейтенант Валерий (?) Яценко. Неплохой человек, на должности комсорга. Проводил собрания, вообщем заведовал политической частью. После Нового года к нам пришел ещё один офицер, старший лейтенант Низов Михаил Борисович. У меня с ним сложились довольно доверительные отношения. Он очень любил музыку, неплохо стучал на барабанах в ансамбле, неплохо рисовал, сочинял стихи. Уже будучи «стариком» я не раз бывал у них в квартире. Он и его жена Нина и двое симпатичных детей – погодки, девочка и мальчик жили в доме на горке, сразу за бассейном. И когда им хотелось погулять на вечеринках или на танцы сходить в Дом офицеров, я или Серёга Шадрин, выполняли роль няньки. Но это были приятные хлопоты. Дети полдевятого ложились спать, и я наслаждался почти гражданской жизнь. Смотрел телик или слушал музыку. У М.Б. было много пластинок и довольно новых. Сам он с Ростова-на-Дону и ему присылали новинки. Одним словом, лафа. Правда, это было не так часто, как хотелось бы.
И так, к вопросу о Пикассо. Доложив, как положено, стою и молчу.
-Эдак ты кисточкой неделю будешь тут красить. Пойдем, выдам тебе валик- сказал прапорщик Мижевич. – Да, вот тебе помощник ещё, чтоб работа спорилась.
Только сейчас я обратил внимание на высокого парня стоящего за спинами офицеров. Лицо его мне кого-то напоминало, но кого…
- Знакомься…
- Валерий...
- Сергей…Шадрин
Так я познакомился с Серёгой.

[солдат]

Валер когда ты стоял в оцеплении, я стоял на тумбочке. и каким.то макаром. не попал на гранаты. так что я до сих пор не кинул боевой гранаты,.))))) и дай бог не когда не кину.

[Комбат56]

А мы из танка бросали. Больше всего наверное офицеры боялись этих метаний. Там же как... получаешь гранату из рук офицера - он на командирском месте, ты на месте заряжающего (там больше места, просторнее). Ввинчиваешь взрыватель, по команде офицера выдёргиваешь кольцо, высовываешься по пояс из люка и метаешь "в сторону мишени", после чего с остановившемся сердцем ныряешь в люк. В мишень, которая метрах в десяти, мало кто попадал. Главное было выбросить гранату, чтобы она не скатилась внутрь башни, либо сам, поскользнувшись, не рухнул вниз вместе с гранатой, чего и опасались офицеры.