Продолжение Веллера
Нью-Йорк, золотые и бурные шестидесятые, одно из крупных и ведущих издательств "Харпер энд Роу", проход рукописей огромный, водопад самотека, какой-то мужик оставил пакет секретарше на приемке и отъехал; зарегистри*ровали, дали читчику, отказная рецензия в потоке, отправить обратно -- а где адрес? нету адреса; кинули к штабелю по*добных же и забыли. Естественно.
И вот как-то директор выходит на ланч -- и видит, что секретарша поспешно задвигает ящик своего стола, и глазки у нее красные. Ну, мало ли поводов для переживаний у молодой дедвшки.
Возвращается через сорок минут: секретарша поспешно захлопывает ящик стола, и глазки у нее припухшие.
Конец дня: секретарша задвигает свой ящик, сморкается и пудрит носик, щечки, промокает глазки. Да что там у нее за письмо от соблазнителя?..
-- Крошка, -- отечески обнимает ее за плечи добрый босс, -- какой негодяй посмел испортить тебе настроение? Не переживай из-за идиота, ты наверняка стоишь лучшего парня, если этот не сумел тебя оценить!
-- Да нет, -- всхлипывает секретарша, -- это я тут про*сто... читала...
-- Что читала?! -- с профессиональной ревностью дела*ет стойку директор. -- Наша книга?
-- Да нет... Нет, сэр, это вообще не книга... еще.
-- А что? Ну-ка покажи мне быстренько!
И она достает из ящика нетолстую замусоленную ру*копись.
-- Где ты ее раскопала?
-- Мне девочки из отдела рецензий дали... Директор берет рукопись домой, листает перед сном, хмыкает и засыпает: явная чушь.
Назавтра возвращается с работы -- у жены глаза на мок*ром месте.
-- Боже мой, Молли, что случилось? Что-нибудь слома*лось, или опять звонила сестра?
-- Нет, все в порядке... просто я тут прочла рукопись, которую ты вчера привез...
Директор разевает рот, трет лоб, разводит руками, сооб*ражает. Звонит своему главному редактору:
-- Слушай, Билл, тут такая ерунда. Полгода назад Хью отшиб одну рукопись. Ты его знаешь -- там с нюхом все всегда в порядке было. Она без адреса вдобавок, и пошла гулять: у меня секретарша хлюпает носом. Я взглянул -- полная лажа. А жена рыдает! Ты не посмотришь?
Через сутки ему звонит домой главный редактор -- про*чел вне плана и рабочего времени также:
-- Знаешь, -- говорит, -- я тоже ни хрена не понимаю. Белиберда полная, кисель из соплей. А жена прослезилась! Ты что-нибудь понимаешь? Я -- нет.
-- Ну что, -- говорит директор, -- испробуем шлепнуть?
-- Пролетим, -- говорит главный редактор. -- Но попро*бовать забавно.
Месяц искали по рукописи автора. Тридцатилетний хи*рург, хорошая практика, ездит на "порше", думать он забыл про свой литературный экзерсис.
Так вышла "История любви", она же "Лав стори", и док*тор Эрик Сигал стал звездой мировой величины. И два ли*мона за уступку прав Голливуду, и суперхит Френсиса Лея, и "Оскары", и сладкая жизнь. Медицину он бросил -- ли*тература показалась приятней и доходней. Но, опять же, такая удача не приходит дважды.
КАК ПИСАТЬ МЕМУАРЫ
Очевидно, вы человек пожилой, опытный, имеющий основания считать себя умным -- и при этом, как большин*ство нормальных людей, неискушенный в литературном ре*месле. Чего вы хотите? Вы вознамерились написать мемуары.
Итак: что у вас есть? Информация. Факты, мысли и да*же порою чувства. Прожитая жизнь, представляющаяся вам самому небезынтересной. Встречи с интересными людьми, удивительные происшествия, уникальные сценки, глубокие мысли. Картины жизни давно минувших лет, которые жаль и неправильно отдать забвению, хочется из памяти перене*сти на долгопрочный, объективный носитель -- на бумагу, в данном случае.
Итак: чего у вас нет? Литературных навыков. То есть вы читали, конечно, книжки других людей и знаете, как книга должна выглядеть. Ну, как можно отлично знать, как дол*жен выглядеть бриллиант, но не уметь самому гранить ал*маз, или до мелочей представлять обороты на перекладине, но не мочь самому подтянуться.
Но не боги горшки обжигают, терпенье и труд все пере*трут, а там можно и редактора нанять, а кроме того, есть такое слово "литобработчик"...
Итак; вы сели за стол и начали. Ну! Смелее! Э?..
1. Муки творчества. Если через полчаса вам станет жар*ко и вспотеют лоб и спина -- это нормально. Если вам вдруг взбредет поставить подмышку градусник не отрываясь от процесса -- не бойтесь хронических воспалений, если он покажет 37,2 вместо ожидаемых 36,6. Такова нормальная реакция организма на волевой приказ центральной нервной системе перевозбудиться, задействовать глубинные слои ас*социаций, подать и держать наготове весь ваш словарный запас и одновременно заниматься поиском и проверкой са*мых сильных, точных и небанальных сочетаний слов, при*званных выразить вашу мысль, которую вы и сами несколь*ко смутно представляете.
Организм делает усилие к чему-то неясному, но серьез*ному и трудному. Впрыскивается адреналин, вбрасывается сахар, учащается пульс, поднимается давление.
Вот когда вы со временем достигнете -- если достигне*те -- уровня возбуждения, при котором начинает непроиз*вольно подрагивать кадык, бессознательно следуя звучанию просящихся на бумагу слов, и прорывается дрожь в локтях и коленях -- легонькая такая, еле ощутимая, чуть прохлад*ная, -- и начисто вылетает из сознания, что где-то болело или куда-то надо было пойти, -- вот тогда вы, по крайней мере, подниметесь до уровня возбуждения, на котором еже*дневно работает приличный писатель.
Правда, приличных писателей всегда было очень мало. Писателя вы всегда сильно уважали за умность и много-знание слов, но при этом полагали слегка бездельником: он, конечно, умеет, но труд его специфический и не такой труд*ный, как у некоторых. И вы правы! Вот только въехать в эту специфичность труда нелегко.
Теперь вы начнете понимать мучительную укоризну в собачьих глазах: она все понимает и чувствует, но не умеет выразить на языке тех, кому более всего и хотела бы излить душу. На языке людей. О! Выть, лизать и прыгать...
Вам захочется выть. После нескольких часов за столом будет побаливать сердце. Вы сделаетесь раздражительны, как любой, у которого не получается то, что хочется.
Самое ужасное. Вы усомнитесь в своих умственных спо*собностях.
Второе самое ужасное. Вы усомнитесь в том, что вам вообще нужны эти хреновы мемуары. Так ли уж все важно, а эти уроды вокруг не стоят того, чтоб ради них упираться.
А шлепающиеся на бумагу фразы оказываются уродливы и убоги, и нет в мире силы, которая сделала бы их хорошими, правильными и красивыми, выражающими верно ваши мысли.
2. Бессонница. Люди в старости и так спят не слишком. Для писателя же любого возраста нет ничего обычнее, чем "расстройство сна". Нервная система перевозбуждается, и погасить возбуждение, убрать адреналин -- весьма глуховая задача. Так что запасайтесь снотворным -- но только таким, чтобы оно не глушило вам назавтра мозги. Для вас ведь главное не спать -- а иметь свежую, отдохнувшую голову. Сон -- средство для этого, а не самоцель. Большинство нев*ропатологов в эти мелочи вникать не желает.
Гуляйте на ночь, пейте теплое молоко, советуйтесь со сверстниками.
3. Если вы графоман -- то есть пишущий человек, кото*рому нравится и кажется вполне ценным все, что он напи*сал -- перо вам в руки и счастливый путь. Ни в советах, ни в предостережениях вы не нуждаетесь.
Но все же. Представьте себе, что вы со своим текстом стоите на сцене перед тысячным залом. И читаете. Вслух. Станут вас слушать? Или начнут уходить? А -- честно?
Учтите, дорогой мой, учтите. Вы уже старик. А старики болтливы. Старики обычно глупеют. Собственный опыт ка*жется старикам необыкновенно ценным. Не в силах делать многое сами, старики обожают поучать молодых на примере собственной жизни. Стократно повторенная банальность ча*сто кажется старику мудростью от седин.
Спросите себя как можно честнее, беспощаднее: а что было в вашей жизни такого, что для других представляет интерес? И было ли вообще?
4. Уровень притязаний. Если вас восторженно обнадежи*вает сам уже факт того, что вы сумели что-то написать -- отдохните. Не все, что не поэзия, является прозой. Не все из того, что вам удалось написать, не является скучищей и чушью. И не вымаливайте хвалебную оценку домашних и друзей: они необъективны и снисходительны.
Помните народную мудрость, в пристойном изложении звучащую так: "Делай хорошо -- выйдет хреново". В том смысле, что стараясь изо всех сил -- можно хотя бы на скромный результат рассчитывать.
Если вы хотите лишь "написать не хуже других" -- по*дите к черту, такие письменники никому не нужны и не интересны.
Не разменивайте остаток своей жизни, делайте свое дело лучше всех! "Коекакеры" пользуются лишь презрением окру*жающих.
Итак, первое:
5. Проникнитесь важностью начинаемого дела. Ваши ме*муары давно выношены, давно созрели. Материала у вас больше нужного, знай только отбирай. Замысел отшлифо*ван. Осталась необходимая вещь: повернуть свои воспоми*нания мысленно под таким углом, чтобы мир ахнул -- вот что вы знали, видели, делали, пережили. И без ваших ме*муаров -- история мира неполна! Картина жизни челове*ческой -- неполна! Именно ваши мемуары дополняют со*бой неповторимую мозаику эпохи, заполняют белое пятно.
Ответить с цитированием
Сообщение от Александр
