Литературная страничка.

[ЗАС Кошель]

Василий , а ты это уже выкладывал ??? Или дежавью у меня?
С удовольствием читаю...с огромным.
А про блуждание после уче7ний будет?

[Комбат56]

Василий , а ты это уже выкладывал ??? Или дежавью у меня?

На старом форуме ссылки давал.

А про блуждание после уче7ний будет?

Если вам не надоест, будет.

[Комбат56]

Изосимов.

История, о которой я хочу рассказать, несколько неоднозначна, и я, до сих пор в ней так и не разобрался до конца. Начну всё с самого начала.

…Валера мой земляк. Мы оба призывались из Семипалатинска, только я с периферии, из села, - а он городской, из областного центра. В «учебке» мы были в одной роте, в одном учебно-танковом взводе. Правда, близко там не сошлись, общались как обычные сослуживцы. В «учебке» у меня был один близкий друг, с которым мы всё делили пополам, - Коля Каменский. С Коляном мы познакомились ещё в поезде, - ехали в одном купе, и больше не расставались, держались друг за друга. Многие нам завидовали, считали, что мы друзья с детства. Но, после окончания учебного подразделения, после распределения в части, мы на некоторое время растеряли друг друга. Николай, как «отличник боевой и политической подготовки», попал в Даурию, в знаменитый Гвардейский Порт-Артурский полк. Меня же направили в эту же дивизию, но в менее знаменитый Гвардейский Венско-Мукденский полк, в танковый батальон.

Прошло больше полугода, прежде чем, разузнав через третьих лиц о месте службы Николая, я, пробравшись по «задам», сумел его навестить. Да-а, дисциплинка у них была о-го-го, та ещё, с нашей было не сравнить. С большими предосторожностями, (пришлось вспомнить уроки Хохла, - «если не хочешь нарваться на неприятности, глаза должны быть на два метра впереди тебя»), я нашёл казарму танкистов. Все были на занятиях. С разрешения дежурного по роте, (дневальный, в отличие от наших, был не вправе решать такие вопросы), я дождался Николая в расположении его роты. Колян, как и я, был очень рад встрече. Наперебой мы делились впечатлениями, последними новостями. Рассказали друг другу всё, что знали о сослуживцах, - кого, куда распределили после «учебки»…

Служба у Николая, как мне показалось, была сложнее. Со всей нашей учебной роты, к ним, в часть попало всего несколько человек. В нашем же батальоне, процентов тридцать нашего призыва, составляли выпускники Песчанковского учебного полка.
Встреча была короткой, так как свободного времени у Николая было с полчаса, не больше. Я объяснил Николаю, как меня найти, пригласил в гости, и мы расстались. После этой встречи, и до конца службы, мы виделись ещё раза четыре. Один раз был у него я, и раза три Николай приходил ко мне…

Но вернусь всё-таки к Изосимову. В нашем полку, а точнее, танковом батальоне, как я уже говорил, было много бывших курсантов, - моих сослуживцев. Был среди них и Валера Изосимов. Он служил в первой роте, - был наводчиком орудия. Я же поначалу тоже попал в первую роту, но потом, по воле случая, а если точнее по воле зампотеха батальона майора Куркова, меня перевели в «управление батальона», - радистом. Радистом или связистом, а если точнее, то должность моя называлась – «командир отделения связи». Короче, я должен был наладить, и обеспечивать качественную внутреннюю и наружную радиосвязь во всех боевых машинах – танках, БРДМках, БТРах и другой технике. «Управление батальона», это, по сути - взвод обеспечения. Здесь служили в основном шофера, - водители с заправщиков, грузовых машин, летучек, с БТРа и БРДМки. Были связисты и санинструкторы, повара и писари, - весь обслуживающий персонал батальона.



Младший сержант Давыдов

Работы у меня было очень много. Мой предшественник, перед «дембелем», совсем запустил всю работу - пустил на самотёк. Если на боевых машинах радиостанции через одну ещё работали, то на учебно-боевых, - не работала ни одна. Внутренней связи практически не было ни на одной машине. Я удивлялся, как экипажи ещё умудрялись проводить учебные вождения и стрельбы. Оказывается, была разработана целая система условных сигналов и знаков. Командиры экипажей, развернув свою башенку, в триплексы следили за подаваемыми командами с вышки. С командной вышки делали отмашку флажками «Вперёд», командиры, толчком руки передавали команду наводчикам, те, соответственно ногой механикам-водителям. Количества толчков или ударов соответствовало командам «Вперёд», «Стой», «Назад», «Обороты» и другие. Толчки в правое или левое плечо - «Поворот вправо» или «Поворот влево». Команд было много. Часто механики-водители, особенно молодые, путались в командах, дёргались, ошибались. Соответственно страдало и качество стрельб и занятий по вождению…
Майор Курков поставил передо мной конкретную задачу, - в кратчайший срок навести в «хозяйстве» надлежащий порядок, всё отремонтировать, отладить, и, …- «через месяц, сказал он, - чтобы все радиостанции были в рабочем состоянии. – А через два, внутренняя и наружная радиосвязь во всём батальоне должна быть стопроцентной…».
С энтузиазмом, я взялся за дело. Но так как «специалист-радист» я был никакой, то дело продвигалось не так быстро, как хотелось бы. Приходилось осваивать специальность на ходу. Каждый день, почти всё «рабочее» время у меня проходило между парком боевых и учебных машин и мастерской по ремонту радиоаппаратуры. В мастерскую я стаскивал неисправную аппаратуру, а отремонтированные станции устанавливал на танках и настраивал. Дело ещё осложнялось тем, что числился то я командиром отделения связи, а отделением был я сам, да мои руки и ноги. Всё приходилось делать самому. Но я не роптал, был даже рад своей загруженности. Дело в том, что в роте у меня сложились тяжёлые отношения со старшиной – старшим сержантом Володиным, и мне хотелось встречаться с ним как можно реже.

Как-то раз, избегая Володина, я зашёл в Ленкомнату третьей роты. Подразделение наше было небольшим, и поэтому своей «Ленинской комнаты» или «Красного уголка» у нас не было, редкие политзанятия мы проводили в свободном, на данный момент помещении. Чаще всего это была Ленинская комната третьей роты, так как она была рядом с нашим «расположением», и мы считали её почти своей. В Ленкомнате в это время были Валера Изосимов и Микоша. Они занимались переоформлением «Красного уголка». Микоша, или Мики – небольшого росточка казах Микебаев, с непропорционально большой, для его роста головой, - наш батальонный писарь. Оказалось, что Изосимов очень хорошо рисует, красиво пишет, умело мастерит и вообще «спец» на все руки. Он уже «отделал» Ленкомнату своей роты, и его попросили помочь соседям. А Микоша был у него в помощниках.



Писарь батальона – рядовой Микебаев

У меня было свободное время, спешить было некуда. Мы разговорились. Изосимов оказался интересным собеседником. Говорил он много и интересно, слушать его было одно удовольствие. Тем более что у нас были общие темы для разговора, - я тоже когда-то неплохо рисовал. В школе частенько оформлял «Классные уголки», и рисовал различные плакаты, к каким либо мероприятиям. А Валерке нужны были «свежие уши», чтобы выговориться. Человек он импульсивный, энергичный и в замкнутом пространстве откровенно скучал.

С того вечера, я стал частенько заходить к нему. Как только выпадет свободная минутка, - я, в Ленкомнату. Валерка всегда был рад моему приходу. Тут же откладывал инструменты в сторону, независимо от того на какой стадии была работа. – На сегодня хватит, - смеялся он, -… всю работу переделаю, в роту отправят. – Получится, как с тем котом, которого хозяева из дома выгнали, когда он всех мышей в доме переловил. - За что кормить-то, мышей же в доме не стало. - Надо всегда работу оставлять немного недоделанной, - поучал он, - …ценить больше будут.

[Комбат56]

Выяснилось, что Валера, до армии окончил Семипалатинский геологоразведочный техникум. Тот самый, куда я сдавал документы для поступления после восьмого класса, но опоздал на вступительные экзамены, и документы пришлось забрать…
Я давно мечтал стать геологом. В детстве я много читал, и, как и многие дети особенно любил литературу о приключениях, сокровищах, кладах. Романтика свободного поиска прельщала меня, жизнь наедине с природой – в палатках, приключения, поиски неизведанного манили меня. Я считал что геология - моё призвание, и собирался после службы в армии всё таки поступить в геологоразведочный…
Валера оказался настоящим фанатом своей профессии. Горы, камни были его призванием, он очень любил минералы и много о них знал. Мог часами рассказывать о камнях – драгоценных и полудрагоценных, цветных и поделочных и просто о какой либо горной породе. О многих камнях он знал какую-нибудь интересную историю. Либо это была мифическая легенда, либо реальная история из жизни, - о судьбе какого-нибудь знаменитого драгоценного камня. Знал наизусть, и запросто цитировал целые выдержки из учебников:
- « Геология, комплекс наук о составе, строении, истории развития земной коры и размещении в ней полезных ископаемых…».
- «Минералогия, наука о минералах; изучает состав, свойства, особенности структуры, процессы образования и изменения минералов, закономерности их совместного нахождения в природе…».
-« Минерал - ископаемое, горная или каменная порода, все, что принадлежит к минеральному, горному, ископаемому, царству, что входит в состав земной толщи…».
Порой казалось, что у него за плечами огромный жизненный опыт, а ведь он был всего на два года старше меня. Меня восхищала эрудированность Валеры, а ему доставляло удовольствие возможность удивлять меня.

…Как-то, я, рассказал ему о нашей находке, которая произошла много лет назад. Было это лет 10-12 назад, жили мы тогда ещё в Сартереке. Витька, мой старший брат, принёс домой целую кучу каких-то камней. С виду это были обычные «железные камни», как мы называли обломки скальной породы, - серые, невзрачные. Но, стоило только расколоть такой камень молотком, - открывалась совсем другая картина. На сколе, камни были все разными, необычайно красивыми. Разнообразие цветов и невообразимое сочетание расцветок, захватывало дух. Это мог быть совершенно чёрный камень, который пересекали молочно-белые прожилки и кроваво-красные вкрапления. Или на изумрудно-зелёном поле волнами расходились различные разводы от прозрачного, до тёмно-синего или густо-чёрного цвета. Не было ни одного повторения рисунков или сочетания цветов.

Я уговорил Витьку, и он показал мне место, где нашёл камни.
… Сартерек располагался на правом берегу небольшой речки - Ай. Левый берег был почти сплошь покрыт горами. Горы были небольшими, но скалистыми. А наш берег, на многие километры был степным, лишь кое-где возвышались небольшие холмы, которые мы, дети, называли «земляные горы», - в отличие от скалистых, которые были – «железными». «Горами», холмы можно было назвать с натяжкой. Это были небольшие возвышенности в степи, многие покрыты россыпью скальной породы, а у некоторых вершины были сплошь монолитные. Вот на одном таком холме, который был километрах в трёх от села, Витька и нашёл те самые минералы.

…Мы, вооружившись молотком, перепробовали, переколотили десятки, а может быть сотни камней по пути к «руднику» На всех встреченных на пути холмах, все обследованные нами камни, были обыкновенной скальной породой, одинаково серой как снаружи, так и внутри. И только одна, «наша» гора была «драгоценной». Удивительно, что внешне они ничем не отличались от камней, которые были на других холмах. Такие же серые и невзрачные. Непонятно как Витька обратил на них внимание.
Облазив весь холм, мы убедились, что собрать все камни просто невозможно. Потребовалась бы не одна машина, чтобы перевезти всё это богатство домой. Расколов по нескольку десятков камней, мы отобрали самые интересные, чтобы взять их с собой. Я всё пытался найти «золотой самородок». Но такой почему-то не попадался. А вот Витька нашёл удивительный по красоте камень. Это была миниатюрная «карта» восточного полушария. На камне размером с детскую ладонь, на голубом фоне – «вода», отчётливо просматривались зелёные, испещрённые красными и синими прожилками материки –
Африка и Евразия. Особенно похожа была Африка. Вокруг материков, - красноватые вкрапления, - острова. А вверху и внизу «карты», голубой цвет светлел и постепенно переходил в белый. Ни дать, ни взять Арктика и Антарктика…

За лето мы сделали несколько ходок на наше «месторождение». Все собранные камни старательно прятали от посторонних, берегли. Место, где мы их добывали, никому не показывали, держали в тайне.
Но вот однажды в наше село приехали геологи. Они поставили свои палатки в лесочке, на берегу речки, в нескольких километров от посёлка. Посовещавшись, мы с Витькой выбрали самые «красивые и ценные», как нам казалось, камни, и отправились к геологам. Потребовав «самого, самого главного», мы передали ему нашу коллекцию. Бородатый геолог долго рассматривал принесённые нами минералы, расспросил о месте, где мы их нашли, что-то пометил на своей карте, записал наши фамилии, поблагодарил нас и отпустил. Вопреки нашим ожиданиям, геологи к нам больше не обращались. Нашли ли они «наше» месторождение, я не знаю. Через какое-то время так же внезапно, как и приехали, они собрали палатки и снялись со своей стоянки. Вскоре и мы переехали на центральную усадьбу, в Каракол. Остатки коллекции, которые Витька бережно хранил, затерялись во время нашего переезда в Джамбулскую область…

[Старшой]

Василий, у тебя талант, пишешь прекрасно, читается легко.

[ЗАС Кошель]

Если вам не надоест, будет.

Нет, нет...не надоест!!! Жми...в смысле пиши...и выкладывай!

[Комбат56]

Василий, у тебя талант, пишешь прекрасно, читается легко.

Нет, нет...не надоест!!! Жми...в смысле пиши...и выкладывай!

Хорошо, буду стараться.

[aziat]

Комбат 56....читается очень легко.А самое главное то,что мы все прошли через "это".Так что я думаю ...никого твои воспоминания не оставят равнодушными.Продолжай!!!!

[Комбат56]

Комбат 56....читается очень легко.А самое главное то,что мы все прошли через "это".Так что я думаю ...никого твои воспоминания не оставят равнодушными.Продолжай!!!!

Продолжаю...


Валера внимательно и заинтересованно выслушал мой рассказ, попросил подробнее вспомнить и описать каждый найденный нами минерал – расцветку, сочетание цветов, структуру. Но я больше помнил само событие, а подробности, за долгое время мало сохранились в памяти. Валера сходил в расположение роты, принёс какую-то книгу по минералогии, обвёрнутую газетой…
- Эта книга сама - настоящий клад, мне её из дома посылкой прислали. – Сейчас разберёмся… - и он стал перелистывать книгу, кое-где углубляясь в чтение.
- Ну что… что это за камни были, - нетерпеливо ёрзая на табуретке, пока Валера листал свою книгу, заинтересованно спросил я у него -…что-то стоящее, или ерунда, какая-нибудь?
- Трудно определить, что это такое, не видя самого предмета. - Подержать бы в руках хотя бы пару камешков из твоей коллекции, я бы сказал точнее, - а так приходится ориентироваться только на твой рассказ. - Вполне возможно, что это породообразующие минералы, а, судя по твоему описанию, это могут быть бериллы, шпинель, турмалин, а может быть даже и гранат. - Если структура чешуйчатая, пластинчатая – то похоже на флогопит.
- А что значит породообразующие минералы?
- Породообразующие минералы, - минералы, входящие в качестве постоянных существенных компонентов в состав горных пород: кварц, полевые шпаты, слюды, амфиболы, пироксены, оливин и другие…
Все эти незнакомые названия мне ни о чём не говорили.
– Я не знаю что это такое «шпинель», «флогопит» и всё остальное. - Может быть, геолог и объяснял нам, что там было, но я уже ничего не помню. – Из всего сказанного тобой, я слышал только о гранате. – Но, я читал, что гранат – кроваво-красный, прозрачный, драгоценный камень, но такие минералы нам не попадались. – Были тёмно-красные вкрапления, а цельные нет, не встречались.
- Ну нет, ты не прав. – Гранат не всегда красный, скорее – редко когда красный. - Гранаты, группа минералов, силикатов сложного состава. - Образуют кристаллы, зернистые массы. - Красиво окрашенные прозрачные гранаты - популярные драгоценные камни. - Главные представители: пироп, альмандин - фиолетовый; спессартин - коричнево-красный; гроссуляр - зеленовато-желтый; андрадит - буровато-красный до черного и его наиболее ценная разновидность демантоид - изумрудно-зеленый с алмазным блеском; уваровит - травяно-зеленый. - Непрозрачные гранаты - абразивы.
Валерка объяснял, почти не заглядывая в книгу, незнакомые слова вылетали у него легко и естественно.
- А берилл, какой он?
- Берилл, - драгоценный камень цвета морской волны, минерал, руда бериллия, силикат. - Прозрачные цветные бериллы - драгоценные камни: изумруд, аквамарин, воробьевит - розовый, гелиодор - золотисто-желтый, ростерит - бесцветный и другие.
- Ну а остальные, что там ещё… шпинель, турмалин?
- Шпинель, минерал, оксид магния и алюминия. Прозрачная красная и редкая голубая шпинель - драгоценный камень.
- Турмалин, минерал, боросиликат. - Образует столбчатые кристаллы, радиально-лучистые агрегаты. - Различают: шерл - черный, дравит - бурый, рубеллит - красный и розовый, индиголит - голубой и синий, верделит - зеленый, ахроит - бесцветный и другие. - Прозрачные кристаллы турмалина - драгоценные камни. - Особенно ценятся розовые турмалины.
- Флогопит - огненный, яркий, из-за красноватого оттенка, минерал группы слюд. - Образует чешуйчатые, пластинчатые агрегаты бурого, зеленого, черного цвета. - Окраска часто зональная, пятнистая.
- Ну, я не знаю, мне кажется, больше всего подходит берилл.
- Может быть, может быть… ну что, пойдёшь в геологи? – вдруг спросил он.
- Да как получится… вообще-то мечта такая есть, но мы недавно переехали в Джамбулскую область, если там где-то поблизости есть геологоразведочный, - то, попытаюсь поступить. А вообще надо сначала дослужить в Армии.
- Нет, ты не прав… - с азартом стал убеждать меня Валера, – надо всегда заранее чётко определить, что тебе нужно, поставить задачу перед собой, и стараться выполнить её. – Ты играешь в шахматы? – вдруг неожиданно спросил он.
- Да, в общем-то, играю… не мастер конечно.
- Ну, это и не важно, ходить фигурами умеешь, - значит, понимаешь, что от любого сделанного хода, может зависеть вся партия. - С каждым ходом, количество вариантов увеличивается – их может быть десятки, сотни, …а нужно выбрать один, правильный. - Потому что от одного хода может зависеть вся партия. - Так вот, жизнь человека – та же шахматная партия. – Каждый шаг, каждое действие – это своеобразный ход фигурой. – И чем удачнее будет этот твой ход - тем лучше, ведь любое твоё действие, любой твой шаг, может кардинально изменить всю твою дальнейшую жизнь. – Поэтому нужно всегда просчитывать партию на несколько ходов вперёд и выбирать самый верный, самый правильный. - Разница лишь в том, что шахматную партию всегда можно отложить или переиграть, - а жизнь заново прожить невозможно. - Жизнь у нас одна, и финал всегда один – проигрыш.
- Ну, ты и сравнил… - жизнь и шахматы!
- Да вот смотри, представь… это шахматная доска, - и он руками обозначил подобие квадрата прямо на столе, за которым мы сидели. – Первый ход Е2 – Е4, - ты родился, правильно? – Дальше… стал ходить, начал разговаривать, пошёл в детский сад… - и он двигал несуществующими пешками по импровизированному шахматному полю.
– Я в детсад не ходил…
- Не ходил – значит пешку на место, - он передвинул пешку назад. – Пошёл в школу… первый класс… второй…третий… - увлечённо двигал пешками Валера, …- закончил школу, что там у тебя дальше было?
- Я после восьмого, поступал в геологоразведочный… - напомнил я.
- Аг-а-а, лёгкие фигуры выдвинул, пришло время ходить тяжёлыми – ты сделал ход конём!
- Не поступил, …забрал документы и вернулся в школу.
- Вот видишь, поставим коня на место. А ведь могло быть совсем другое продолжение, можно было прикрыть коня другими фигурами и продолжать развитие партии!
- Да, когда я забирал документы, меня уговаривали пойти в училище на столяра-краснодеревщика…
- А что я говорил! – торжествовал Валерка. – Один твой шаг, мог круто изменить всю твою жизнь. – Но ты, я смотрю, не любишь рисковать, всегда делаешь осторожные, аккуратные ходы.
- Говоришь, то ты всё правильно, но я и шахматист то слабенький – больше одного - двух ходов вперёд рассчитать никогда не мог, и в жизни так же – не люблю загадывать наперёд и заглядывать так далеко в будущее.

[Комбат56]

В конце апреля 1976года, я уехал в командировку в Псков. В Стругах Красных, мы получили 18 хранившихся там на консервации, тяжёлых танков времён Отечественной войны - ИС-4 (Иосиф Сталин), для укрепрайонов, которые строили вдоль границы с Китаем.



После того, как мы доставили танки к месту назначения, я получил отпуск на родину и уехал на побывку домой.

В часть, после отпуска, я прибыл где-то в последних числах июня. Настроение было прекрасным. Всё складывалось как нельзя лучше – за месяц, пока мы были в командировке, «дембеля» уволились в запас, и разъехались по домам. Уехал и старшина Володин, с которым мы долгое время конфликтовали. Меня назначили «замкомвзвода», с исполнением обязанностей старшины, и плюс ко всему ещё и дома побывал…


Даурия. 1976год.


Когда я впервые после отпуска встретился с Изосимовым, Валера, был уже в звании старшего сержанта. Так как, в «учебке», все экзамены он сдал на «отлично», то в часть он пришёл сержантом. А на майские праздники его повысили в звании. Я же, со своими «четвёрками», как получил «младшего сержанта», так им и оставался. Правда, вместо отпуска, мне предлагали «повышение в звании», но я настоял на «отпуске», и уехал домой. И лишь в начале сентября, ко дню танкиста, мне присвоили очередное воинское звание – «сержант».

При встрече, меня поразили перемены, произошедшие с Изосимовым. Выглядел Валера сильно измождённым, осунувшимся, похудевшим. Из весёлого, разговорчивого, жизнерадостного парня, - он превратился в задумчивого, немногословного человека - полная противоположность прежнему неунывающему Валерке.


Старший сержант Изосимов.
Даурия. 1976год.

Как выяснилось впоследствии, - когда я был в командировке, он получил письмо из дома с сообщением о болезни отца. В те времена, отпуск полагался не каждому военнослужащему, а давался лишь как поощрение за отличную службу, за особые заслуги или в случае особых обстоятельств; - в частности на похороны родителей. К больным, даже тяжело, но ещё живым родителям – не отпускали. Начальник штаба батальона майор Штомпель, с которым Изосимов был в хороших отношениях, помог с оформлением отпуска и Валера уехал домой. Отец его был тяжело и неизлечимо болен. Валера очень любил отца и сильно расстраивался за его состояние.
- Понимаешь, …врачи не смогут вылечить отца, …они уже отказываются его лечить! - Говорят, что неизлечимый. – Но я то знаю, что это не так! – Я знаю, что его ещё можно поставить на ноги, …я знаю как, …только я смогу это сделать! - Я должен вылечить отца!!!
Говорил он запальчиво, нервно жестикулировал, постоянно соскакивал с табуретки и, пройдя несколько шагов по каптёрке, где мы сидели, опять подсаживался к столу. Иногда он успокаивался на какое-то время, сидел, обхватив голову руками и уставившись в одну точку, и время от времени повторял как заклинание; - …я должен спасти отца, …я должен вылечить его.
Я успокаивал его, как мог, но усилия мои были тщетны.
- Что ты меня успокаиваешь, - кипятился он -…как ты не понимаешь, что мой отец сейчас умирает, а я сижу здесь, и ничего не делаю для его спасения!
- А что ты можешь сделать? - Ты что врач? – Если бы у тебя была такая возможность, и ты бы ничего не делал – тогда другое дело. - Но ты же находишься за тысячи километров от него, и всё равно ничем помочь не сможешь, а только мучаешь сам себя. – Ведь он в больнице, рядом с ним мать и сестра, опытные врачи, - они же делают что-то, лечат, может ещё спасут…