Я готов был пешком идти перед машиной, прощупывать лопатой каждый метр дороги, чтобы не сбиться с пути. В общем-то, в этом не было большой необходимости. Если хорошо присмотреться, то можно было заметить, что скудная местная растительность, сама обозначала границы колеи. Небольшие пучки сухой травы, повсеместно пробивались через небольшой слой снега, а, в том месте, где проходила дорога, травы не было, - снег, лежал ровным слоем. Были небольшие затруднения, когда высота снежного покрова была выше растительности и граница колеи становилась невидимой, но, к нашему счастью, таких мест было немного и вскоре мы научились легко находить продолжение оборвавшейся колеи, даже не выходя из машины. В свете фар, были хорошо видны пучки засохшей травы, трепаемые порывами ветра, и мы, двигаясь с черепашьей скоростью, в три пары глаз напряжённо всматривались в заснеженное поле, стараясь не выпустить из вида найденной спасительной дороги.
Настроение было радостно приподнятым. Мы возбуждённо переговаривались, мечтая о скорейшем завершении нашего путешествия.
Совсем неожиданно, хотя с нетерпением ждали этого момента, мы выехали на грейдер. Ничего не предвещало этому. Совсем небольшой подъёмчик, возвышенность, каких до этого было сотни, - мотор заурчал чуть громче, и вот, …мы на дороге!
Настоящая шоссейная дорога!
Дорога с настоящим асфальтовым покрытием!
На секунду, опешив от неожиданности, через мгновение, мы в три глотки закричали от радости. Невозможно описать, то радостное возбуждение охватившее нас. Так, наверное, кричат моряки, попавшие в кораблекрушение и, наконец, увидевшие землю. Мы прыгали от радости, насколько это позволяла теснота салона, обнимались и хлопали друг друга руками, топали ногами и кричали, кричали, кричали…
Теперь-то, уже никто не сомневался в нашем спасении. Мы уверены были, что уже сегодня будем дома. Осталось совсем немного. Самую малость!
Радостное возбуждение, теперь уже не покидало нас, пьянило, прибавляло силы. Ещё бы! Столько перетерпеть, столько вынести, страшно представить! Неужели, всё это было с нами? Всё! Всё это уже позади, в прошлом! Мы спасены, - и это главное! Совсем скоро мы будем дома!
Невольно, Шагалкин стал прибавлять скорость. Хотелось как можно быстрее доехать. Домой! В казарму! К друзьям!
БРДМка катит легко, дорога отличная, - ровный, чёрный асфальт. Так непривычно, после стольких дней качки, по бескрайним снежным просторам. Подальше, - от искрящейся снежной белизны, от которой режет уставшие глаза! Подальше от молчаливого безмолвия и пустоты, где не за что зацепиться глазу, где нет никаких звуков, кроме завывания ветра, где нет ни одной души человеческой и даже зверя дикого!
Скорость всё увеличивается. Шагалкин входит в азарт. Вот уже стрелка спидометра приблизилась к отметке 60! О-го-го! Невиданная скорость!
- Шурик, осторожнее! – не выдерживаю я, - как бы чего не вышло…
- Не боись, «Комбат», всё под контролем!
Когда Калачёв впервые услышал такое обращение ко мне, то удивлённо посмотрел на Шагалкина, на меня – не понял. А, что тут такого, - прозвище как прозвище. Я уже давно привык к этому и откликаюсь на него наравне с фамилией.
Это «Хохол», Генка Хохлов меня так назвал. Наверное, по сходству с командиром нашего батальона, майором Смирновым. Хотя сходства никакого и не было, - майор Смирнов худощавый, «сухой», среднего роста. С нервным лицом, постоянно бегающими желваками на скулах и строгими, пронзительными глазами. Единственное, что у нас было общее: - Смирнов постоянно, в любое время, когда мы его видели, - щёлкал пальцами. Издавал щелчки, большим и средним пальцами каждой руки.
Я тоже грешил такой привычкой. Также как и он щёлкал пальцами, порой даже подсознательно, не замечая этого. Видимо, из-за этого «Хохол» и дал мне такую необидную кличку.
Постепенно Калачёв стал привыкать к моему прозвищу и сначала изредка, как бы шутливо обращаться ко мне также, а потом втянулся и стал называть меня «Комбатом» чаще, чем по фамилии.
Впереди появились мерцающие огни.
- Похоже, село какое-то, - радуется Шагалкин, - товарищ старший лейтенант, что за деревня, не знаете?
- Не могу понять. - Далеко пока, …ближе подъедем, видно будет, …наверное, Борзя! - Значит, километров шестьдесят до Даурии осталось, …через час-полтора будем дома! – радуется Калачёв.
- Нет, что-то огней маловато, Борзя побольше будет, - пытается что-то разглядеть он в темноте, да ещё за снежной пеленой.
- Может свет не у всех горит, - делаю я предположение. Всё-таки хочется, чтобы мы оказались как можно ближе к дому.
- Нет, больше похоже на Харанор, - делает заключение Калачёв, когда мы подъехали почти к самой деревне. – Харанор, …точно Харанор!
- А от Харанора до Даурии сколько, …дальше, чем от Борзи? – спрашиваю я у него, втайне надеясь услышать отрицательный ответ. В части я всего третий месяц, и за это время никуда из Даурии ещё не выезжал. Слышал название посёлка, но где он находится, не имел понятия.
- От Харанора? - Двадцать километров!
- Двадцать километров?! - Да мы уже дома!
Проезжаем мимо небольшого села. Дорога проходит по его окраине. Дома, вернее, то, что мы видим, - светящиеся окна, - справа от нас. Очертание самих построек лишь угадываются. Посёлок небольшой, а может, просто так кажется, - видны только крайние дома, да и те едва различимы.
Мы засмотрелись на посёлок, как-никак первое жильё за четверо суток!
Всё, проехали! Отрываем взгляды от слабоосвещённых окон придорожного села и устраиваемся поудобнее на своих сиденьях. Скоро Даурия!
- Шурик, тише! – Шур-и-ик!!! – испуганно кричу я.
- Шагалкин, стой! - Сто-о-й!!! – Одновременно со мной, вскрикивает Калачёв.
Сразу за селом, дорога круто поворачивает влево. Разогнав БРДМку до восьмидесяти километров, Шагалкин не сразу заметил столь крутой поворот, (видимо, тоже засмотрелся на посёлок), и, в последний момент, пытается вписаться в поворот, налегая на руль.
Растерявшись, он сделал то, что в нашей ситуации делать было ни в коем случае нельзя. Слабое крепление поворотной цапфы не выдержало нагрузки, в который уже раз, наша машина потеряла управление. В ступоре, Шагалкин крутил рулём, делая оборот за оборотом, пытаясь хоть как-то повернуть тяжёлую бронемашину.
- Шагалки-и-н…
- Шури-и-к! А-а-а…
Одновременно закричали мы с Калачёвым, когда неуправляемая БРДМка на всей своей немалой скорости скакнула с грейдера.
Ответить с цитированием