Литературная страничка.

[aziat]

Комбат 56.........я так понял,ты его..старшину Володина не "сдал".И он до дембеля был тебе благодарен.Угадал?

[Комбат56]

Комбат 56.........я так понял,ты его..старшину Володина не "сдал".И он до дембеля был тебе благодарен.Угадал?

Угадал наполовину. "Сдать" я его не сдал, но о благодарности... как-то язык не поворачивается.

Чуть позже продолжу, сообщения просмотрю однако.

[Комбат56]

Несколько дней после этого, во всём батальоне, только и обсуждались события, произошедшие во время инспекторской проверки. В нашем же взводе, царила напряжённая атмосфера. Муштра прекратилась. Да и не только муштра. Не стало никаких построений, в расположении строились только на утреннюю и вечернюю поверку. Но к поверке, со списком личного состава выходил, и проводил поверку Данилин. Володин, несколько дней из каптёрки не выходил вообще. Данила проводил поверки, а в парк нас стал водить Мустафа-Оглы. «Деды», которые делали это раньше, (Володин с нами в парк никогда не ходил), почему-то отказались от командования и перевели «стрелки» на Мустафу. Абдуллоев, по началу гордившийся доверием, взялся за дело с энтузиазмом. В большом, не по размеру «танкаче», (маленького роста Абдулла, видимо, чтобы казаться крупнее, любивший носить большего размера вещи), Мустафа почти бегом бежал рядом с ротой, старательно, (подражая танкистам), отсчитывал шаг, пытаясь навести порядок в строю: «…ррраз, …рраз, …раз, два, три! Лллевой, …лллевой! Командовать он не умел, по-русски говорил плохо, с акцентом, сильно коверкая слова – чем смешил всю роту. Над Абдуллой подсмеивались, его команды почти не выполняли, а просто ходили строем, (или подобием строя), потому что так надо было и всё. Да и Абдулле «власть» быстро надоела, и он вскоре несколько успокоился.

Через какое-то время, Мустафа стал выводить командовать взводом меня. Как только отойдём от казармы, скроемся за соседними строениями, (видимо, всё-таки побаивался Володина), он передавал командование мне, а сам пристраивался в хвосте колонны. А по возвращении из парка, так же, не доходя какое-то расстояние до казарм, мы менялись местами.
Однажды, произошло событие, которое отложилось в моей памяти на всю жизнь.
Мы как обычно, не спеша «добрели» до парка. Пристроились к батальону, как всегда, уже стоявшему на плацу перед КПП. Приготовились к разводу. Комбат поздоровался и как обычно передал слово Куркову. Смирнов не любил много говорить и все технические вопросы, (распределение на работы), доверял зампотеху.
После приветствия, Курков скомандовал: - «младший сержант Давыдов, выйти из строя!»
Сделав три шага вперёд, я развернулся и стал лицом к батальону. От неожиданности спёрло дыхание, тревожно застучало в груди.
- Что я ещё натворил, что опять случилось?
И вдруг…
- …От имени командования батальона, и от себя лично, …поздравляю младшего сержанта Давыдова с днём рождения! – За отличное несение службы, - объявляю благодарность…
От неожиданности я даже несколько растерялся. Потом всё-таки сообразил: - «Служу Советскому Союзу!».
Надо же… откуда Курков узнал, что у меня сегодня день рождения? Я и сам то забыл, и если бы не он, то, конечно же, даже и не вспомнил бы об этом.
…объявляю благодарность, - продолжил Курков, …19 лет парню сегодня исполнилось, и в виде поощрения сегодняшний день для тебя объявляется выходным днём! – Можешь вернуться в казарму, и заниматься своими личными делами.
Курков подошёл ко мне, крепко пожал мою руку: - ещё раз поздравляю тебя, …отдыхай сегодня! А затем тихо, чтобы было слышно только мне, добавил: - «…спасибо тебе, сынок!».
Обычно, в наше среде, «сынок» было всё равно, что презрительное «маменькин сынок». Но Курков сказал это с такой теплотой, по отцовски, что глаза у меня подозрительно защипало, и я невольно заморгал.
- Спасибо, товарищ майор… - с благодарностью посмотрел я на Куркова. Впервые, за всё время моей службы, ко мне отнеслись так по-человечески. (Забегая вперёд, скажу, ни до, ни после этого, за все два года службы, я никогда больше не слышал, чтобы кого-то ещё, перед строем, поздравляли с днём рождения). Курков поздравлял меня с днём рождения, благодарил за службу, но, подсознательно я понимал, что это была благодарность за то, что я не «сдал» Володина и не «подставил» таким образом Куркова перед Беликом.

Не успел я ещё переодеться, ко мне подошёл, видимо предупреждённый дневальными, Володин. (После памятного события, я увидел его в первый раз).
- Ты чего это вернулся? – подозрительно разглядывая меня, осторожно поинтересовался старшина.
- Курков отпустил…
- А для чего?
- День рождения у меня сегодня…
-А-а, - он сразу же потерял ко мне интерес, - можешь поспать, …если хочешь, - и Володин вернулся в каптёрку.

Прошло немало дней. Мои отношения со старшиной оставались никакими. Мы почти не пересекались, в моменты коротких встреч, старательно не замечали, сторонились друг друга. Я, не чувствуя за собой вины, не хотел первым идти на контакт с ним, у Володина видимо были свои соображения на этот счёт. И он считал ниже своего достоинства подойти ко мне и извиниться, как ему советовал Белик. Большую часть времени Володин, по прежнему находился в каптёрке, я, избегая его, стал почти всё своё свободное время проводить в Ленкомнате третьей роты, в которой занимался её переоформлением, знакомый мне ещё по «учебке», Изосимов.