Вся наша жизнь сплошной детектив...Сообщение от aziat
После этого события, Валера заметно притих. Он стал реже появляться у меня, а когда приходил – больше молчал, просто сидел и думал о чём-то своём. Я видел, что у него какие-то нелады с психикой и старался меньше беспокоить его разговорами. Иногда он, несмотря на то, что расположение его роты было рядом, и там у него была своя койка, просился переночевать в каптёрке. Обычно я не возражал, понимая, что ему хочется побыть одному, наедине со своими мыслями. Он раскатывал матрас прямо на полу, и укладывался на него не раздеваясь, а я, уходил к себе в «расположение».
Заканчивался август. Нужно было готовиться к началу учебного года. В Армии, как и в школе, учебный год начинается в сентябре. С приходом осени, во всём батальоне, возобновились учебные занятия; - политзанятия, тактические занятия, учебные и боевые стрельбы, вождение…
На учебном полигоне 76-го полка.
"Полигонщик" старший сержант Макаров.
Я и Макаров.
Отстрелялась первая рота. Я зашёл на пункт боепитания и стал помогать разряжать неиспользованные боеприпасы. Дурдом какой-то. На складе принимали только гильзы, и поэтому нестрелянные патроны разбирались вручную. Вытаскивали пулю, ссыпали порох, гильзы пересчитывали и ссыпали в «цинки» - готовили на сдачу. Патронов было много, учебный год только начался, опыта у большинства молодых танкистов было маловато и поэтому расстрелять положенный каждому экипажу боезапас, удавалось не всем. С нами был и командир первой роты. Высокий, статный, красивый старший лейтенант Миллер.
Командир 1 роты ТБ старший лейтенант Миллер.
На пункт вбежал перепуганный танкист и сообщил; - «товарищ старший лейтенант, там Изосимов танк угнал!».
– Что-о, …как угнал? – соскочили мы со своих мест. - Откуда здесь Изосимов взялся, - удивился ротный. Хотя Изосимов и числился в первой роте, но практически в ней не бывал и от него настолько отвыкли, что уже не считали за своего.
- Похоже, у него «крыша поехала», с ума сошёл – торопливо заговорил солдат. – Он у «полигонщиков» сначала был, потом прицепился к лейтенанту Терёхину, просился на танке покататься, а когда лейтенант Терёхин стал на него кричать - закукарекал сначала, потом загавкал по-собачьи, вскочил в танк и угнал его… - он точно спятил!
Мы выскочили из помещения. Перед боксами собралась вся рота. Они смотрели в сторону полигона и шумно обсуждали происходящее. Свидетели пересказывали отсутствовавшим суть происшествия, оживлённо сообщая подробности и детали. Кто-то кривлялся – кукарекал, гавкал, изображая Изосимова и высмеивая его, другие высказывали сожаление и сочувствовали ему, многие выглядели просто испуганно.
Я взглянул на поле. По ближней к нам дорожке – директрисе, медленно удаляясь от нас, двигался танк. Левее, и параллельно ему пылил тентованый ЗиЛ-131. Из открытого окна грузовика, кто-то махал рукой, подавая какие-то знаки. Скорость у танка была небольшая, шёл он рывками, дёргаясь из стороны в сторону, то замедляя своё движение до полной остановки, то опять срываясь с места и набирая скорость. Не раздумывая долго, я выскочил на поле, и побежал наперерез танку. – «Только бы успеть, - стучало у меня в голове, - только бы успеть, не натворил бы он ещё чего!».
Я почему-то думал, что в конце полигона Изосимов повернёт направо, в сторону границы, и мысленно высчитывая скорость движения танка, свою скорость, определял направление и место нашего с ним пересечения. Рассказывали, что до границы с Монголией, от этого места, восемь километров, а до Китая всего шесть.
Но, в конце директрисы танк медленно, рывками, в несколько приёмов развернулся, - и покатил в обратную сторону, тяжело переваливаясь на неровной дорожке. Грузовик, круто развернувшись, пристроился рядом. Я подкорректировал направление своего движения, и побежал им навстречу. Когда мы несколько сблизились, мне стало видно, что Терёхин размахивает и угрожает пистолетом, пытаясь остановить Изосимова. Не добежав до них метров пятидесяти, я остановился. Мне стало ясно, что теперь-то Валерка от меня никуда не уйдёт, а если и надумает развернуться, то делает он это так неуклюже, что я успею догнать его и заскочить на броню. Я поднял руки над головой, и скрестил их, - «Стой. Глуши мотор». Громыхающая и лязгающая махина дёрнулась, мотнув стволом, и остановилась метрах в пяти от меня. Мотор заглох.
Когда рассеялась пыль, нагнавшая нас, я увидел ликующее лицо Изосимова, выглядывающее из открытого люка механика-водителя. Улыбка была обезоруживающе счастливой, по детски наивной и одновременно глупой.
- Ты что делаешь, Валера? – как можно спокойнее спросил я, хотя внутри у меня всё клокотало от нервного перенапряжения и возбуждения.
- Валера катается…- с глупой улыбкой на сияющем лице, сообщил вдруг Изосимов.
- Пойдём со мной Валера, я за тобой пришёл… - ласково попросил я его, пытаясь выманить его из танка и опасаясь, как бы он не задраил люк и не продолжил своё «катание».
- Сейчас, Валера идёт… - неожиданно легко согласился он, и стал неуклюже выбираться из люка. Я помогал Изосимову спуститься на землю, когда к нам подскочил разъярённый Терёхин: - «под трибунал… в «дисбат»… застрелю», - кричал он, схватив Валерку за рукав гимнастёрки, и пытаясь оттащить его подальше от злополучного танка. Валера, изменившись в лице, жалобно, по щенячьи повизгивая и поскуливая, пытался спрятаться за меня.
- Товарищ лейтенант, не трогайте его… ему в госпиталь нужно…срочно! – пытался я остановить Терёхина, который, не обращая на меня внимания, продолжал тянуть за собой упиравшегося Изосимова. Растрёпанный Валерка хныкал и скулил, непонимающе и испуганно отбивался от офицера. Зрелище было не из приятных.
- Отстань от него… - переходя на ты, и забыв о субординации, закричал я на Терёхина. – Не видишь что ли, что у него с головой не всё в порядке?
Ошарашенный моим поведением, Терёхин отпустил Изосимова, оглядел его с головы до ног, сунул пистолет в кобуру, и недовольно продолжая бурчать что-то под нос – полез в танк.
Придерживая за руку, я повёл Валерку к боксам, возле которых толпилась вся рота, в ожидании продолжения «бесплатного представления». Весь его растерянный и растрёпанный вид вызывал жалость и сочувствие. От былого бравого старшего сержанта, остались лишь измятые лычки в погонах, на пыльной, давно нестиранной гимнастёрке. Он мелко семенил короткими шажками рядом со мной, по-собачьи преданно заглядывая в моё лицо, и заискивающе пытался улыбаться.
- Валера, Валера, …что же ты с собой сделал? – Как же ты всё-таки довёл себя? – не мог я никак успокоиться. Было до слёз жалко видеть друга в таком беспомощном состоянии. В том, что Валерка действительно «свихнулся», не было никакого сомнения. Его неадекватное поведение, глупый вид, в сочетании с идиотской улыбкой – не оставляли никакого сомнения в том, что его психическое состояние оставляет желать лучшего. Я не специалист в психиатрии, но в данном случае и постороннему человеку было видно, что налицо – тихое помешательство.
- Ничего… - успокаивал я его, - сейчас поедешь в госпиталь, там немного отдохнёшь, тебя подлечат, и всё будет нормально, всё будет хорошо. Говоря это, я не был уверен в том, что мои слова доходят до его сознания, и больше говорил для того, чтобы успокоить самого себя. По пыльным Валеркиным щекам текли слёзы. Он хлюпал носом, утирался ладонью, размазывая грязь по всему лицу, преданно заглядывал мне в лицо и всю дорогу повторял одно и то же: - « Валера хороший, Валера хочет в госпиталь… - Валера хороший, Валера хочет в госпиталь…».
Ответить с цитированием