Первый огненный таран.
Это произошло в разгар советско-японского конфликта на Халхин-Голе. 5 августа 1939 года батальонный комиссар 150-го скоростного бомбардировочного авиационного полка Михаил Ююкин проводил бомбардировку тыловых позиций японской армии в районе Халун-Аршана. Но после окончания миссии в левый двигатель его АНТ-40 попал зенитный снаряд. Самолет загорелся. Ююкин пытался сбить пламя, но безуспешно, самолет стал терять высоту. Поняв, что до линии фронта ему не дотянуть, Ююкин решился на отчаянный шаг. Он приказал стрелку-радисту старшине Петру Разбойникову и штурману старшему лейтенанту Александру Морковкину покинуть самолет, а сам направил горящий бомбардировщик прямо в скопление японский войск. Морковкин успел выпрыгнуть с парашютом из самолета прямо перед тараном, он удачно приземлился и ему повезло избежать плена. Ююкин и Разбойников погибли.
В советской прессе так описывали подвиг летчиков: «Стрелок тов. Разбойников — один из лучших людей части — сбрасывает маску и поднимается с места, но, увидев, что самолет над территорией врага, садится обратно. На соседних самолетах товарищи видели, как комиссар железной рукой развернул горящий самолет и резким пикированием направил его в самую гущу скопления противника». Михаила Ююкина Указом Президиума Верховного Совета СССР наградили орденом Ленина посмертно, а Морковкин и Разбойников (посмертно) были отмечены орденом Красного Знамени.
https://diletant.media/articles/36786278/
С тех пор огненный таран Ююкина прочно и непоколебимо вошел в советскую и даже в либерально-постсоветскую историографию, примером которой может служить журнал "Дилетант". Собирая в Российском Государственном военном архиве материалы для книги о Халхин-Голе, я, разумеется, хотел выяснить подробности этой истории. И вот, что выяснилось:
5 августа 1939 года 26 экипажей бомбардировщиков СБ из 150-го скоростного бомбардировочного (СБП) полка во главе с командироам полка майором Михаилом Бурмистровым вылетели на бомбардировку железнодорожной станции Халун-Аршан. На подлете к цели японский зенитный снаряд попал в левый крыльевой бензобак машины батальонного комиссара Михаила Ююкина.
Левую консоль крыла и центральную часть фюзеляжа мгновенно охватило пламя, кабины пилота и стрелка-радиста оказались в огне. Только носовая кабина штурмана не попала в очаг пожара и из нее через несколько секунд выпрыгнул парашютист. Сразу после этого самолет опрокинулся на правое крыло и перешел в отвесное пике. Места его падения "в гущу скопления противника" никто не видел.
Такое описание произошедшего содержится в докладах очевидцев - летчиков Волощука и Дидичко, летевших в одном звене с Ююкиным, а также - в политдонесении, составленном вечером того же дня комиссаром бомбардировочной авиабригады Летовым. Ни в одном из этих документов ничего не говорится про огненный таран. Не упоминали о нем и на траурном митинге по поводу гибели экипажа Ююкина, отчет о котором также составил комиссар Летов.
Очевидно, легенду о таране сочинил анонимный автор заметки в "Сталинском соколе". [...]
Разумеется, в классическом варианте этой легенды не нашлось места для штурмана Ююкинского экипажа старшего лейтенанта Александра Морковкина, который успел воспользоваться парашютом, а уже через сутки целый и невредимый вернулся на свой аэродром. Столь быстрое возвращение выглядит удивительно, так как расстояние от Халун-Аршана до линии фронта составляло примерно 70 километров по безлюдной и безводной полупустыне, причем - в японском тылу.
А от линии фронта, которую еще надо перейти, до аэродрома Матат-Сомон, где базировался 150-й СБП, - свыше 350 километров аналогичного ландшафта. И весь этот маршрут Морковкин как-то умудрился преодолеть всего за сутки! Невольно возникает подозрение, что самолет Ююкина по ошибке сбили советские зенитчики над своей территорией (подобные случаи на Халхин-Голе бывали неоднократно), или же пожар на его борту вспыхнул по технической причине. Но, не будем заниматься домыслами.
https://potsreotizm-new.livejournal.com/5091176.html