Сенап, Сергей. Подобная тема поднималась и ранее- на Монгол су форуме. Я тогда накропал мемуар, для лучшего понимания. Хотел позднее сделать рассказ, но руки, пока не дошли...
Лейтенант Пушок.
На кичу меня посадили вечером, а рано утром забрали. Я даже не успел испугаться своего положения. Впрочем,гусю везде вилы : что рота, что кича - без разницы.
- Собирайся - сказал забравший меня автобатовский офицер. – Сегодня партия на Вал -Чингиз-хана. Ты в ней первый номер.
Страшное место это, где-то на краю монгольской земли, пользовалось у нас дурной славой. Говорили о нем вполголаса, как бы боясь накликать беду, а попасть туда считалось почти умереть.
- Глотай гвоздь и на больничку -участливо предложил ефрейтор Пондияну – инструктор, передавший мне свою машину.На Валу гусям вилы. Зачморят, а то и хуже чего. Там черные все – полный беспредел творится. Шакалы в палатки заходить боятся.- Глотай гвоздя гуся - потом дедушке своему спасибо скажешь - и он добродушно улыбнулся.
Может, он был и прав, но проглотить гвоздь или еще как-то умело закосить и остаться в Баторе - не хватило у меня характера. Тем более я знал,в здешней медчасти, как в Москве - слезам не верят! Пришлось получить вещмешок,ополовиненный каптером сухпай и выходить строится…
И погнали нас - партию бедолаг, тайной забайкальской тропой, через Союз, по маршруту: Батор – Наушки - Улан-Уде - Чита - Борзя - Соловьевск- Баянтумэн. Молодежная халявная экскурсия такая по Забайкалью, пля!
Денег совершенно не было- откуда у гусей! На вокзалах соблазнительно стояли междугородние телефоны - но никто не мог позвонить домой, услышать спустя полгода родные голоса. Да что там позвонить. Сожрав в первые сутки жалкий сухпай – мы попросту голодали. Грязные, зачуханные, как бомжи, валялись на станционных заплеванных полах, подложив под головы свои нищенские хаки -котомки. И только остатки чувства собственного достоинства,приобретенные когда то в далеком ином мире - не позволяли открыто побираться.
Какие-то сердобольные женщины, грозного вида сибирские мужики, чувствуя нашу беду, иногда подбрасывали еды и курева. Но какой меценат прокормит сорок голодных рыл… Тем временем, сопровождающие нас шакалы, весело проводили время от поезда до поезда в привокзальных недорогих кабаках - были пьяны, сыты, веселы...
Среди конвоирующих нас подонков особенно выделялся один- свежий, зеленый как майская листва лейтенант-сосунок. Приземистый, рыхловатый, розовощекий - какой-то бесполый, без усов и бороды- так поросячий пушок над верхней губой. Фигурой напоминавший - некрасивую дебелую бабу с покатыми плечами и откляченным назад, выпирающим из-под новенькой шинели задом.
Семенил смешно чищеными хромовыми сапожками, путался в складках нулевой не по росту длиной шинели, утопал упитанной харей в пышном голубоватом пыжике новенькой офицерской шапки - шакальский чуханок одним словом. Всю дорогу остальные офицеры из бывалых заметно над ним подтрунивали. Пушок - так за глаза мы окрестили нулевого лейтеху- краснел, нервничал, но тем не менее, услужливо бегал за колбасой и водкой в буфет, исполнял разные мелкие поручения - как и положено чухану в нормальном коллективе.
В Соловьевске мы пересекли границу и снова оказались в Монголии. Я несколько успокоился. В Союзе, невыносимо было смотреть в глаза соотечественникам, особенно молодым соотечественницам, пребывая в положении безропотного скота,среди стада которое гонят в запредельные ебеня злые бездушные пастухи…
Наконец мы прибыли в Чойбалду - где была у желдорбата своя пересылка на берегу славной реки Керулен. Туснулись там немного. Жрать не давали - голодали по прежнему.
Были там солдатики в обслуге - холуи пересыльные. Отбуцканные все – рожи синяками заплывшие.
Спрашиваем их - как тут у вас? А они улыбаются, сквозь слезы - гуси вешайтесь!
К вечеру пригнали пару тентованых стотридцатых – нас, как скот штабелями в кузов, а время октябрь. До Дорнода теми дорогами часа четыре - гестапо! Приехали в ночи отмороженные - рук, ног не разогнуть. Думаем, хоть сейчас накормят - куда там! Ночью спать солдату положено. Посмотрел я вокруг сквозь ночь-темнота, только собаки побрехивают,задрал башку ввысь, так что шапка соскочила и прочитал по звездам отчетливо - жопа!...
Попривыкли глаза к темноте-бараки какие-то обрисовались, палатки на ветру брезентом хлопают и тени меж ними мелькают хищные. Столпились мы бараньим стадом возле деревянной халупы, именуемой штабом. Стоим, дрожим от холода. А совсех сторон, как волки, воины местные к нам крадутся - рожи басурманские! И шопот слышу - зема фуражку давай да, батынки давай да… и за вещмешками тянутся. Шакалы нас сопровождающие пробуют их отогнать, но какой там. Басурманов все больше и больше прибывает. Что делать? Наконец сообразили - завели нас всем гуртом в штаб.
Вызвали курков охранять вход. Разлеглись мы привычно на полах в коридоре - голодные уснули. Ночью снова кипеж. Басмачи выставили раму и выкрали несколько вещмешков и шинелей...
Утром наконец накормили. Затем снова в штаб- распределение. Большую часть, из нашей партии, разобрали по ротам. Ну, а нас оставшихся дальше. - Куда дальше?- спрашиваем.- Как куда, на ВалЧингиз -хана отвечают. - А это что, не Вал разве? – удивляемся. – Нет, отвечают,здесь Дорнод только - местная столица. А вам еще плыть да быть - вилы!
Загрузили в машину - поехали! С сопки на сопку по одной из тысячи дорог. Часа три тряски, приезжаем. Вечереет уже. Степь кругом голимая. Палатки стоят кучненько. Трубы железные из них торчат - искрами плюются. На шум мотора местные аборигены из палаток лезут -рожи как из петровской кунцкамеры. Урюков - тьма! Вокруг грязь, убожество - ужас! Что и говорить, даже после баторского автобата, где гусям совсем не мед, Вал производил сильное впечатление.
Волею судьбы я прослужил на Валу с месяц. Но даже сейчас, по прошествии многих лет, когда я читаю рассказы Варлама Шаламова, Льва Разгона, Александра Солженицина или других страдальцев ГУЛАГА - отчего то очень проникаюсь текстом. Кто был на Валу осенью 84 –го поймут, о чем идет речь. Не раз тогда пожалел, что не проглотил спасительный гвоздь в Баторе.
Первым делом с нас содрали автобатовские бабочки- для дембелей, потом деды поделили между собой весь наш нехитрый скарб. Фуражки, ботинки, парадки, шинели. Некоторые поменялись сапогами и шапками. Через час мы уже не выделялись из толпы – все в пропахших креозотом лохмотьях, в рубище угрюмом – пассажиры желдорбатовского коцлагеря.
И началась героическая служба наша. Армейские,так сказать, будни.
Как и тысячелетие назад, рабы Чингиз – хана шапками носили землю, отсыпая насыпь грандиозного Вала, так и мы рабы желдорбата целыми днями копошились у насыпи. Но это еще не все. Не знаю,существовали ли при великом завоевателе замполиты, но нам регулярно срали на голову - клевали мозги, оправдывая маразм происходящего вокруг высокими понятиями интернационального долга и верностью присяге.
По иронии судьбы,главным мозгоклюем к нам в роту был назначен наш давешний попутчик- зеленый лейтенант Пушок.
Замполит черной роты - для такого писуна конечно было испытанием. Думаю, не без внутренней иронии, кто-то назначил его( сынка большого военного со связями) именно сюда, к нам, в беспредел – пусть настоящей службы отведает салабон!
А здесь, и впрямь было занятно. Деды наши специализировались на ограблении эшелонов с продуктами. Как махновцы, взламывали вагоны и тащили ящиками: тушенку, сгущенку, кабачковую икру, сухой картофель, сигареты - все что под руку попадет. Естественно, были установлены коммерческие связи с монголами и по ночам в палатках -всегда было куражисто, весело, пьяно...
Когда Пушок изредка появлялся в палатке, кто-нибудь из отвязанных дедов насылал на него «злобного» чухана. – Зал, сюда иди - кричал он. Иди нарвись, пробей летехе фанеру. Не ссы.., он такой же гусяра как и ты, только прикинут по новее...
Послушное всему, обернутое лохмотьями эфимерное существо тотчас отделялось от темного угла палатки, привидением начинало клубиться возле Пушка. Смотрело на него затравленным взглядом, жалко озиралось по сторонам- разбитым, обильно покрытым язвами и струпьями лицом, как бы ища поддержки, после чего под восторженные крики дедов вяло толкало лейтеху в грудь.
Вареным раком краснел гусак - лейтеха. Что ему было делать, как поступать? - в училище такому не учили. С омерзением, как-то по-детски, обеими руками отпихивал он от себя несчастного. Тот услужливо валился на блевотную грязь пола. - Ты бурый сука, да?- доносилось из глубины палатки и замятые в гармошку кирзачи, кувыркаясь веселыми турманами летели в молодого офицера...
Все время, пока я служил в этом замечательном подразделении, меня не покидало нехорошее чувство кончить кого-нибудь из дедов. Мысленно не раз я направлял хищный торец штыковой лопаты в сторону особо ненавистной шеи… Слава богу- не случилось. Вскоре, я и еще трое счастливцев, по непонятной прихоти судьбы оказались в теплом, пышущем жаркой печкой кунге 131-го ЗИЛа-коменданта дорнодского гарнизона - нас забирали служить в отдельный взвод охраны. К удивлению, в этом же кунге уносился от ужасов трассы лейтенант Пушок - неожиданно, вдруг, переведенный освобожденным комсоргом батальона.
Ехали мы все в новую жизнь, включая Пушка, веселые - много улыбались друг другу дорогою…
Прошел год. По армейскому счету -целая вечность! Я очень неплохо послужил в охране. На всю жизнь набрался курковской бурости, бесшабашности, вседозволенности. Напитал свое тело силою на обильных харчах, от безделья усердно качая железо. Незаметно и рожа и внешний вид сделались грозными - не дай бог! И тут снова залет, опять стукачи, и вот опять трасса...
Ответить с цитированием
Сообщение от Альфредыч
